Вторжение в Империю
Шрифт:
– Благодарю вас, сир, за то, что вы рассказали мне об этом.
Он положил руку ей на плечо. Даже через плотную ткань сенаторской мантии Оксам ощутила холод этой руки, ее мертвенность.
– Сейчас не время нам бороться друг с другом, сенатор. Вы должны понять: мы не имеем ничего против вашей партии. Мертвые и живые нужны друг другу, во дни мира и во время войны. Будущее, к которому мы стремимся, – это не могила.
– Конечно, нет, сир. Я немедленно отведу законопроекты.
Произнеся эти слова, Оксам вдруг поняла, что Император даже не попросил ее об этом. «Вот в этом и состоит истинная власть, – подумала она. – Когда твои желания
– Благодарю вас, Нара, – сказал он, и она перестала ощущать в нем остервенелого маньяка. К Императору вновь вернулось былое монаршее спокойствие. – Мы питаем большие надежды в отношении вас, сенатор Оксам. Мы знаем, что ваша партия будет плечом к плечу с нами в этой битве с риксами.
– Да, сир.
А что еще она могла сказать?
– И мы надеемся, что вы поддержите нас во всем, что будет связано с ликвидацией гигантского разума, который наверняка уже пустил корни на Легисе-XV.
Нара гадала, что именно подразумевал Император. Но он не дал ей спросить, а продолжал:
– Нам хотелось бы назначить вас членом военного совета, сенатор.
Оксам в ответ изумленно заморгала. Император сжал ее плечо, отпустил и встал к ней боком. Она поняла, что ее согласие не требуется. Если, того и гляди, начнется новое Вторжение риксов, Сенат наделит военный совет огромной властью. Она будет заседать в палатах с самыми могущественными людьми Восьмидесяти Планет. Нара Оксам сравняется с ними в привилегиях, в доступе к информации, в способности вершить историю. И просто – во власти.
– Благодарю вас, мой повелитель, – вот и все, что она смогла сказать.
Он едва заметно кивнул, не спуская глаз с белого брюшка кошки. Та в сладкой неге выгнула спинку – так высоко, что край идущего вдоль позвоночника симбианта уподобился греческой букве «омега».
Война.
Звездолеты, несущиеся навстречу друг другу в сжатом времени релятивистских скоростей… Члены их экипажей, тающие в памяти родных и друзей… Жизни, обрывающиеся в сражениях продолжительностью в несколько секунд… Энергия, высвобождавшаяся при этих сражениях, которой хватало, чтобы на краткое время вспыхнули новые солнца. Истребление населения недовольных планет, гибель сотен тысяч человек в течение считанных минут, на столетия отравленные континенты. Конец мирных научных исследований, крах систем образования – из-за того, что планетарная экономика переориентировалась на производство вооружений и муштру солдат. Целые поколения мирных людей, становящиеся жертвами воюющих сторон, – раненые, изможденные люди, игрушки в руках войны. А еще… Еще – очень высокая вероятность того, что ее новый возлюбленный погибнет до того, как все будет кончено.
Нара Оксам вдруг жутко разозлилась на себя, на свои амбиции, на жажду власти, на то волнение, которое она испытала, когда ей предложили возглавить военные действия. Все это она еще ощущала внутри себя: эхо радости от получения высокого поста, от покорения новых высот власти.
– Мой повелитель, я не уверена…
– Первое заседание совета – через четыре часа, – прервал ее Император. Может быть, почувствовал ее сомнения и не пожелал их услышать. Рефлекторная учтивость взяла свое, усмирила вихрь противоречивых аргументов.
«Не уверена – молчи», – приказала себе Оксам и наполнила спокойствием всю себя, с головы до ног. Она старалась не спускать глаз с синестезической
Император продолжал:
– К этому времени у нас уже будут сведения с «Рыси». Мы узнаем, что произошло на Легисе-XV.
Взгляд Оксам буквально приковала к себе красная звездочка на периферии Империи. Зрение затуманилось. Казалось, она вот-вот упадет в обморок. Может быть, она ослышалась?
– «Рысь», сир?
– Так называется фрегат, дежурящий около Легиса-XV. Очень скоро они приступят к развертыванию спасательной операции.
– «Рысь», – эхом повторила Оксам. – Фрегат, мой повелитель?
Император посмотрел на сенатора и наконец заметил выражение ее лица.
– Именно так.
Оксам поняла, что он мог неправильно истолковать ее поведение – как некий опыт в военных делах. Она снова взяла себя в руки и продолжила:
– Какая удача, сир, что в центре событий оказался столь прославленный офицер.
– Ах, да, – вздохнул Император. – Лаурент Зай, герой Дханту. Жаль было бы потерять его. Но с другой стороны, это может стать вдохновляющим фактором для всех остальных.
– Но вы сказали, что риксы нанесли удар малыми силами, мой повелитель. Наверняка при проведении спасательной операции сам капитан не…
– Жаль было бы потерять его как виновного в Ошибке Крови – вот что я хотел сказать. Это случится, если операция по спасению заложников закончится неудачно.
Император поднялся. Оксам тоже встала. Ноги плохо держали ее. В саду снова стало светло, исчезли виртуальные горы зерна и богоподобные статуи кошек и даже Восемьдесят Планет. Фасетчатое небо над головой вдруг на мгновение показалось хрупким, невероятно глупым домиком из стеклянных карт, который развалится, только дунь на него.
«Оно такое же глупое и зыбкое, как любовь», – подумала Оксам.
– Я должен готовиться к войне, сенатор Оксам.
– Я покидаю вас, ваше величество, – сумела-таки выговорить она.
Нара Оксам ушла из сада по спиральной дорожке. Она ничего не видела по сторонам. В ушах у нее звенели слова Императора:
«Потерять его… если операция закончится неудачно».
Кэтри Хоббс задержалась перед входом в блистер – прозрачный колпак наблюдательного пункта. Постояла, собралась с мыслями. Ее сообщение имело важнейшее значение для жизни капитана. Не время было поддаваться детским страхам.
Она вспомнила, как проходила гравитационные тренировки на орбитальной станции академии под названием «Феникс». Орбитальная станция, расположенная на небольшой высоте над Родиной, каждый день подвергалась произвольной переориентировке. Через прозрачные наружные потолки и полы можно было видеть планету то над головой, то внизу, то повернутой под любым невообразимым углом. Параметры искусственной гравитации на станции, и так неустойчивые из-за близости к планете, менялись каждый час. Таких станций на орбите было несколько, и курсантам приходилось быстро перемещаться с одной на другую, согласно расписанию и «кабинетной» системе. При этом им доводилось менять ориентировку десятки раз, поскольку направление притяжения в каждом коридоре менялось как угодно. Только немногочисленные, второпях нанесенные на поручни метки показывали, что произойдет с тобой при переходе из одного коридора в другой.