Вторжение
Шрифт:
Убивать, к слову, их тоже не стали.
У подножия Ладони Бога графа Войте и его бойцов ждала целая толпа обезумевших от страха людей, которые будут просить, требовать, чтобы их сопроводили до столицы солдаты.
Если граф не дурак (а в этом Дитрих не сомневался), он должен будет сообразить, что случилось, что может случиться в ближайшее время. Но ничего сделать не сможет — ограбленная толпа просто не позволит солдатам уйти, бросить их. И в то же время эта самая толпа, которую граф вынужден будет сопровождать до столицы, существенно его замедлит.
Эх,
А пока…пока есть чем заняться — для начала следует подать знак северянам, что город пуст, что у него нет защитников…
Ортанг зажился на этом свете. Во всяком случае, так говорили о нем все соседи. Вот только сам Ортанг так не считал. Ну и что, что ему уже больше 60 лет? Ну и что, что силы оставили его, и в сухом, дряхлом теле нет былого здоровья. Главное ведь то, что он до сих пор жив.
А все благодаря своей интуиции, которую Ортанг сохранил даже сейчас. Он всегда старался держать нос по ветру, старался сильно не высовываться. Он всегда был в курсе последних событий и довольно-таки легко мог спрогнозировать, когда в Шиале могут начаться неприятности.
Сколько он уже пережил войн? Пять? Восемь? Сколько королей поменялось на его памяти? Трое?
Каждый раз, когда Ортанг «чуял» неприятности, он грузился в свой ялик и бежал из столицы к небольшому островку, на котором и пережидал все напасти. И вот сейчас «чуйка» Ортанга подсказывала ему, что грядут новые проблемы…
Он уже давно отошел от дел. Теперь на его ялике ходил старший сын, а сам Ортанг предпочитал отсиживаться дома. Но вот сегодня что-то словно бы кольнуло его, заставило подняться чуть свет.
Выйдя из своей лачуги, Ортанг увидел, как его сын, перебиравший сети и складывавший их в ялик, стоит на берегу и беседует с каким-то человеком.
Человека этого Ортанг узнал — наемник, недавно прибывший в столицу и по слухам сумевший спасти кучу людей от лап каких-то то ли демонов, то ли дикарей.
Однако самому Ортангу человек совершенно не понравился. Было в нем что-то сколькое, подозрительное, что ли… Ходили слухи, что этот человек, ставший теперь гвардейцем, ранее числился бойцом Череполомов. А уж о них Ортанг слышал…
И сейчас, наблюдая за сыном, беседующим с этим человеком, Ортанг почувствовал, что грядут неприятности…
Когда человек удалился, Ортанг подозвал сына и поинтересовался, чего от обычного рыбака хотел гвардеец? Оказалось, гвардеец (которых, как говорили в столице, почти всех перебили у Ладони Бога какие-то бандиты) заплатил целых два золотых. И всего-то за то, чтобы ял вышел в море, стал
Ортанг сразу смекнул, что это сигнал. Вот только кому он предназначался, и что этот сигнал значил? Кому может сигнализировать королевский гвардеец? Да еще и гвардеец с такой славой? Да, людей он спас, однако и в Череполомы абы кто не попадет… Такие люди за звонкую монету продадут и мать родную. А тут целых две монеты отдал, считай, просто так…
— Вот что, — заявил Ортанг сыну, — бери жену и детей, плыви на наш остров.
— Но… — нахмурился сын.
— Вы останетесь там, а в залив выйду я, — бескомпромиссным тоном заявил старик.
Его сын явно собирался начать спорить, однако поглядев на отца, понял — это бесполезно. Да и о способностях своего отца он прекрасно знал — не раз и не два они уходили из столицы задолго до начала всякого рода неприятностей.
— Думаешь, в столице что-то случится? — лишь спросил он.
— Чую беду, сынок, чую, — закряхтел Ортанг.
Спустя час нехитрый скарб семейства был погружен в ял, на скамейки уместились невестка с детьми и Ортанг. Его сын оттолкнулся от пристани, и старенький корабль, медленно разгоняясь, двинулся в открытый океан.
Глава 13. К столице
Драккары отошли от берега глубокой ночью. И причин, по которым я выбрал именно это время, было множество. Во-первых, нужно было дать фору Дитриху-Саше, чтобы он добрался до города, убедил местных послать солдат на усмирение разбушевавшихся нас. Во-вторых, мы отправились ночью, чтобы люди, находившиеся сейчас на Ладони Бога, не увидели нашего ухода. Было крайне важным, чтобы они как можно дольше оставались на месте, наверху горы.
В конце концов, если они поймут, что мы ушли, то наверняка двинут к столице, жаловаться на разбойников, ограбивших всю ярмарку. А мне было необходимо, чтобы войска из столицы дошли сюда, и потом вынуждены были проделывать обратную дорогу. Чем дольше им придется добираться назад, тем нам же лучше.
Собственно, именно по этой причине один из драккаров остался на берегу. Его экипаж оставался в «охранении», держал в страхе людей на горе, не позволял им спуститься. Так я создал видимость для пленных, что мы все еще здесь, на месте.
Однако рано утром и эти мои бойцы должны были спешно уйти, погрузиться на драккар и нагонять нас.
Конечно, можно было бы приказать им и дальше держать людей на Ладони Бога, однако я опасался, что в таком случае успеют подойти солдаты из столицы, и тогда на экипаже целого драккара можно было ставить крест.
В предрассветном тумане, пока пленники будут если и не спать, а хотя бы дремать, у моих бойцов будет больше шансов уйти незаметно. Да и когда крестьяне на Ладони Бога поймут, что ограбившие их страшные люди ушли, и теперь ничто не мешает им спуститься вниз, пройдет много времени.