Вторжение
Шрифт:
Адмиралы знали только одно: оно должно быть на открытом участке побережья, где невозможно было провести разведку, где погода могла в любой момент нарушить связь с берегом и где они могли подвергнуться атаке силы, которая, пока их корабли не освободятся от солдат, вовсе не будет в меньшинстве. Все эти возражения были изложены совету. Тогда лорд Раглан заявил, что армия прекрасно понимает степень риска и готова на него пойти. На что адмиралы ответствовали, что готовы выйти в море и сделать все от них зависящее, чтобы благополучно высадить армию на берег и оказать ей всю необходимую поддержку в месте, которое будет выбрано.
Таким образом, представленный лордом Рагланом план высадки был доведен до союзного командования и принят окончательно. С этого момента стало ясно, что первое сражение кампании состоится в районе или Альминской или Качинской позиций. Окончательная редакция плана была следующей: высадку произвести на низменном берегу южнее Евпатории «…где, по-видимому, не
С тактической точки зрения можно поддержать план лорда Раглана. Одно дело высаживаться на пустынный берег в Каламитском заливе и иметь рядом базу снабжения, и другое — высаживаться на побережье со сложным рельефом и в районах нахождения там российских войск. Район у Старого Форта, по мнению английских военных, идеально подходил для того, чтобы избежать внезапного нападения.{788}
Непосредственное место высадки прикрывалось двумя большими соляными озерами — Камышлы и Кичик-бель, это обеспечивало дополнительную безопасность десантных сил, что было немаловажно при непредсказуемости и неясности возможных ответных действий русского главнокомандующего. Кроме того, дно у устья Качи изобиловало множеством подводных камней «…далеко вне 30-футовой (9,1 м) горизонтали, в расстоянии до 774-саженной (1544,7 м) от береговой черты; местами к югу от Лукулла до Маргопуло камни лежат сплошными грядами…».{789}
Но наиболее значительным аргументом было удаление места высадки в Каламитском заливе от позиций русских войск, позволявшее, по мнению союзного командования, успеть высадить основные силы армии и закрепиться на побережье, прежде чем князь Меншиков сможет перебросить туда свои войска. Местность была идеальной для десантирования. И дело даже не в пологом берегу, обеспечивавшем обзор до линии горизонта. Идеальным было «бутылочное горло» — проход между двумя соляными озерами. Эти водные препятствия естественным образом прикрывали основные силы десанта. А если первые роты союзников занимали возвышенности справа и слева от озер, то в случае, если русские опоздают с подходом к побережью, у них уже не будет ни малейшего шанса сбросить англичан и французов в море.{790}
С определенной долей уверенности можно предположить, что уступчивости маршала Сент-Арно способствовала не только обострившаяся болезнь, но и знание того, что еще в 1840 году во время обострившихся отношений России и Франции из-за Ункяр-Искелесийского договора [174] «…Генерал Гильемино, французский посланник в Константинополе, поручил исследовать еще в то время вопрос о возможности высадки в Крыму и указал на Евпаторию как на один из наиболее благоприятных для нее пунктов». {791}
174
Ункяр-Искелесийский договор (1833 г.); Договор о вечном мире, дружбе и оборонительном союзе между Россией и Турцией, подписан 26 июня (8 июля) 1833 г в местечке Ункяр-Искелеси (Хюнкяр-Искелеси, Hunkar Iskelesi) — летней резиденции султана близ Стамбула. Во время египетского кризиса 1831–1833 годов Царское правительство, стремясь к усилению своего влияния в Турции и считая, что не в интересах России иметь соседом сильное государство под властью египетского паши, решило оказать турецкому султану Махмуду II помощь, о которой официально просило турецкое правительство. В феврале 1833 г. русская эскадра вошла в Босфор, в апреле в Ункяр-Искелеси был высажен десант, преградивший путь египетской армии на Стамбул. Великобритания и Франция, обеспокоенные русско-турецким сближением, содействовали примирению Египта и Турции (май 1833 г.). Накануне эвакуации русских войск был подписан У.-И. договор. Россия обязалась, если возникнет необходимость, оказать Турции военную помощь. В соответствии с секретной статьей Турция должна была в случае войны закрыть по требованию России Дарданелльский пролив для всех иностранных военных кораблей. У.-И. договор означал усиление позиций России на Ближнем Востоке. Это привело к обострению отношений России с западно-европейскими державами.
В то же время, будучи опытными моряками,
Ранним утром 14 сентября 1854 г. эскадра союзников начала высадку основных сил на побережье Крыма в Каламитском заливе между Саками и Евпаторией. По мнению А.А. Керсновского, [175] «…это была крупнейшая из всех десантных операций истории, блестяще проведенная благодаря свойствам парового флота и почти полной неподготовленности русской стороны». {794} Если учесть, что это мнение человека, абсолютно не заподозренного в намерении как-то принизить авторитет русской армии и ее командования, то можно сделать вывод, что в организации защиты русского побережья была действительно допущена серьезная стратегическая ошибка. Уж если кто и должен был быть благодарен за нее Меншикову, который до высадки неприятеля у Евпатории «…и не думал о его (Севастополя) защите» {795} , так это союзное командование. Э. Тотлебен приводит по этому поводу высказывание одного из участников высадки, который считает, что успех состоявшегося предприятия был не более чем результатом цепи случайностей.
175
Антон Антонович Керсновский (1907–1944 гг.) — русский публицист, военный историк.
«Плавание флота и высадка без сомнения были подвержены таким случайностям, какие до того времени почти не встречались, в отношении к расстоянию, времени года и недостатку необходимейших сведений. По моему мнению, тот, кто допускает собраться вблизи такой грозе, ничего не предприняв для ее рассеивания в самом начале, ставит себя сам в невыгодное положение и признает себя бессильным в глазах туземцев».{796}
Появление вражеского флота и полное отсутствие видимых контрдействий со стороны русского командования сделали жизнь в Севастополе нервной и напряженной.
«Мы в Севастополе, конечно, волновались: что предпримет неприятель? — Сделает ли высадку, или войдет прямо с флотом на Севастопольский рейд. Началось общее движение: войска двигались за город, навстречу неприятелю…».{797}
В этот же день князь А.С. Меншиков отправил императору первое донесение, ознаменовавшее, что Крым стал непосредственным театром военных действий.
«Неприятельские флоты прибыли сегодня к Крымским берегам — и теперь в виду мыса Лукулла находится 106 судов. По этому числу нет сомнения, что везется на них десантная экспедиция, но место высадки положительно еще не обозначалось. Войска наши между тем сосредоточиваются в пространстве от Качи к Альме».{798}
Информация передавалась быстро прежде всего «…благодаря казачьим разъездам и семафорному (оптическому) телеграфу..».{799}
Докладывая императору о свершившемся факте высадки союзников на территории империи, но не зная точного места высадки, Меншиков непроизвольно подтвердил слова адмирала Дандаса адмиралу Лайонсу, сказанные им, когда войска уже готовились к посадке на десантные средства. Английские морские командиры пришли к мнению, что им удалось обмануть русских и противник на берегу Кламитского залива их не ждет.{800}