Вторжение
Шрифт:
— Так откуда же вы родом, юноша? Где то место, что взрастило столь разностороннюю личность?
Хотя этот вопрос и был задан с улыбкой, Колин явно ощутил напряжённость в голосе собеседника. Благо хоть они со Скахетом его предвидели. Поэтому сержант непринуждённо и без запинки поведал подготовленную легенду.
— Я родился и вырос на Каменном острове в одной из рыболовецких деревушек. Мы с отцом всю жизнь ловили рыбу, пока однажды в нашу лодку не попала молния. Отец погиб, а я каким-то чудом уцелел. На груди появился шрам, после чего я и начал замечать в себе некоторые изменения, —
— Что ж, юноша, буду очень рад, если вы поступите в Магическую Академию. Сейчас поднимемся в мой кабинет, где я расскажу, что делать дальше.
В кабинете магистр Элкиан пригласил сержанта располагаться в кресле, а сам извлёк из шкафчика бутыль вина и пару бокалов. Откупорил, разлил тёмную тягучую жидкость и углубился в кресло. И всё в полнейшем молчании. Колин ожидал, что магистр предложит выпить, но вместо этого Элкиан проговорил:
— В общем так... До начала поступления осталось чуть меньше трёх месяцев. Думаю, для такого смышлёного малого этого вполне хватит, чтобы подготовиться к вступительным экзаменам. Наставника я выделю, — Колин хотел поблагодарить, но длань магистра взметнулась в воздух, давая понять, что он не закончил. — Так же академия предоставит комнату для проживания, но работу придётся найти — пособие начнёт выплачиваться лишь после поступления. Есть какие-нибудь вопросы? — ошарашенный таким развитием событий Колин отрицательно завертел головой. — В таком случае о дне начала подготовки вам сообщат. А сейчас предлагаю выпить за человека, сделавшего первый шаг на магическом поприще...
***
Денёк выдался особо насыщенный. И не удивительно, ведь перед отъездом Скахета предстояло много чего сделать. Поэтому с самого утра друзья отправились по магазинам — воину необходимо было кое-что докупить в оружейной лавке, а сержант решил, наконец, обзавестись запасной одеждой.
По городу бродили молча, изредка перебрасываясь дежурными фразами — предстоящее расставание давило неотвратимостью. А вечером Скахет предложил устроить шумную попойку в честь своего отъезда и поступления Колина в Магическую Академию. Сержант возразил, что до поступления ещё как до луны прыжками, но Скахет ничего не хотел об этом слышать. Раз удалось удивить магистра Элкиана — считай, поступил. Мелкие формальности не в счёт.
Вечером, когда друзья спустились в обеденный зал, они едва смогли найти два свободных места, да и то за тем столом, где уже сидели два тучных монаха в тёмно-серых рясах с вышитыми на груди белыми контурами ладони. Перед ними возвышалась целая гора всевозможной снеди и с превеликим удовольствием они поглощали всё, до чего могли дотянуться. Испросив разрешения, Колин со Скахетом заняли пустующие места и приготовились ловить снующую туда-сюда служанку, но один из «серых», не отрываясь от еды, сделал приглашающий жест. Скахет благодарно кивнул и налил из кувшина себе и сержанту.
— Вижу, вы знаете толк в хорошей еде, — хмыкнул воин, накладывая себе в тарелку большие куски мяса.
Монах, что сидел к нему ближе промокнул губы белоснежной
— Что правда, то правда… Привык я к хорошей пище. В пути разве еда? Так, только, чтоб с голоду не помереть. А ведь вкушение пищи — одно из немногих удовольствий, которое может позволить себе человек, не причиняя при этом вреда другим людям и не нанося оскорбления богам. Ибо вкусная и сытная трапеза неизменно отражается на состоянии духа! Сытость порождает благодушие…
— А также, мой досточтимый друг, — вставил второй, оторвавшись от сочной косточки, — трапеза есть первейшее и доступнейшее средство общения, ибо совместное поглощение обильных яств неизменно способствует сближению душ.
— Вот это да! — восхитился Скахет. — Так красиво изъясняться где-то учат или это от природы?
— Мы изучаем ораторское искусство, друг мой, — улыбнулся тот, что заговорил с воином первым, — но, сколько не учи канарейку, она всё равно не сможет петь как соловей. Понимаешь, о чем я?
Воин кивнул. Да, тут, как и в его профессии, нужен особый талант. Так же, как он нужен магу, чтобы колдовать, и моряку, чтобы бороздить морскую гладь… Вдруг в голову пришла новая неожиданная мысль.
— Это что же получается? Как ни крути, а у каждого на свете своя дорога, и когда боги, отпускают смертному способности, они вроде как не оставляют ему выбора?
Мужчина в серой рясе отложил баранью ногу, откинулся на спинку и довольно скрестил руки на груди.
— Конечно, каждому из нас Единый отпускает свою толику таланта, кому-то поменьше, кому-то побольше. И вроде как ты прав, юноша, говоря, что таким образом высшие силы предопределяют нашу судьбу. Разумеется, из того, кто наделён способностями к магии, не выйдет хорошего плотника. Но кто сказал, что непременно выйдет плохой? Вот тут, пожалуй, и начинается выбор. Ты сам должен решить, кем ты хочешь стать — превосходным магом, или средненьким плотником? Способен ли положить на алтарь магического искусства свою жизнь, ибо только такой ценой можно достичь истинного величия? Или с тебя довольно будет спокойных семейных радостей, кучи детишек, да крепкого домика? Каждый человек решает это для себя, осознанно или нет, но даже Единый не в силах повлиять на это решение.
— И счастлив тот, чей выбор окажется правильным, — дополнил его второй «серорясый».
— Скахет, — широко улыбнувшись, представился воин и протянул руку для рукопожатия.
— Дарно Бурдюк, — тот, что поближе отёр руки о скатерть и ответил на жест.
— Эрмен Хмурый, — представился второй.
Услышав их имена, Колин фыркнул в кружку, разбрызгав пену по столу.
— Тебя рассмешили наши имена, сын мой?
— Моего невоспитанного друга зовут Колин, — представил сержанта Скахет. После недолгой паузы Дарно вновь принялся за еду и назидательно сказал:
— Не имя красит человека... Единый даёт тебе бессмертную душу, сын мой, а родители дают имя. Оба дара ты должен принимать смиренно, не гордясь и не ропща, ибо ничего более на этом свете не будет дано тебе просто так. Всё остальное ты должен будешь добыть сам. Ты будешь платить цену, и чем большего ты возжелаешь, тем выше она будет…