Вторжение
Шрифт:
— Рад видеть тебя в добром здравии, Владимир Алексеевич, — поприветствовал я начальника штаба флота.
— А уж я-то как, — вырвалось у адмирала, но потом он собрался и обратился по уставу. — Счастлив приветствовать ваше императорское высочество в нашем славном Севастополе. Надеюсь, ваше путешествие не было утомительным?
— Чертовски утомительным. Так что давайте не будем тратить время на китайские церемонии и перейдем сразу к делу. Доложите обстановку!
Что ж, нельзя не признать, дело свое адмирал знал и тут же поведал мне все расклады. Всего в Севастополе имелось 14 парусных линкоров,
Кроме того, часть пушек и личного состава задействованы на берегу, где спешно возводились укрепления, но в целом это не мешало бы отправить корабли в бой. В общем и целом, исходя из моего опыта и знания реалий, всё обстояло относительно благополучно. Адмирал деятельно готовил свой флот к схваткам с врагом.
— А что скажешь про силы союзников?
— Увы, противник очень силен. Одних винтовых линейных кораблей у них пять. У французов это «Наполеон», «Шарлемань» и «Монтебелло». Впрочем, два последних имеют очень слабые машины. У англичан «Агамемнон» и «Сан Парэй». Всего же у них двадцать пять кораблей линии.
— Многовато…
— Точно так-с. Это, не считая турецкую эскадру… Там еще пять-шесть больших кораблей. Хотя последних бы я не опасался.
— Винтовые и колесные фрегаты и пароходы?
— Их у противника тоже порядка двадцати пяти. Но точными данными, к сожалению, пока не располагаю, тем более что наблюдается постоянная ротация. Одни приходят, другие появляются.
– С этим понятно. Ну да ладно, видали мы карликов и покрупнее…
— Что, простите?
— Не обращай внимания, Владимир Алексеевич. Я когда думаю, частенько балагурю. Иной раз такой вздор несу, что самому потом стыдно. Но ты продолжай.
— Да с морскими силами собственно и все. Есть еще некоторое количество береговых частей, ластовый экипаж, арестантские роты, да вот еще морская пехота заведена, по примеру Балтийской.
— Отрадно слышать. Нельзя ли о сем предмете несколько подробнее?
— Отчего же, — скупо улыбнулся явно ожидавший расспросов на эту тему Корнилов и принялся докладывать так четко, словно читал с бумаги.
— В конце марта согласно вашего приказу из стрелковых партий кораблей сформированы первый и второй нештатные десантные батальоны. В каждом по шесть взводов численностью по сорок восемь матросов. Взяли с линейных кораблей «Селафаил», «Ягудиил», «Храбрый», «Три Святителя», «Чесма» и «Париж» по взводу для 1-го батальона. Второй комплектовали взводами стрелков с «Ростислава», «Двенадцати Апостолов», «Императрицы Марии», «Великого князь Константина» и «Варны».
— Получается, несколько менее трехсот человек в батальоне, а всего…
— Еще унтер и обер-офицеры, плюс нестроевые, так что шесть сотен, пожалуй, что наберется.
— Что ж, недурно для начала. А чем вооружены?
— Все строевые штуцерами Гартунга, прочие семилинейными
— Уже неплохо. А что с обучением?
— За огневую подготовку согласно утвержденной вашим императорским высочеством инструкции отвечает штабс-капитан корпуса морской артиллерии Пестич Филимон Васильевич.
— Где-то я слышал это имя. Уж не тот ли молодец, что победил в стрелковых состязаниях?
— Точно так-с! Отменно толковый и деятельный офицер, к тому же исключительно меткий стрелок. В службу поступил шестнадцати лет рядовым канониром одновременно проходя учебу в Николаевском артиллерийском училище. Сейчас приписан к моему штабу и ведет работу по вооружению строящихся укреплений.
— Не слишком ли ты его нагрузил?
— Пока справляется.
— Командует тоже он?
— Никак нет. Первым батальоном начальствует капитан-лейтенант граф Колленш-Рачинский. Вторым князь Ширинский-Шихматов. Общее же командование возложено на капитан-лейтенанта Ильинского.
— Понятно. Это все?
— Не совсем. Помимо прочего десантникам придана батарея из десяти горных четверть-пудовых единорогов. Орудия, конечно не самые мощные, но зато легкие и поворотливые.
— Отлично!
— Кроме того, имеются планы по формированию еще двух батальонов из числа десантных рот четвертой и пятой флотских дивизий с артиллерией, но…
— Что, но?
— Как же мы поведем корабли в бой, если они останутся без матросов! — горячо воскликнул Корнилов и уставился на меня испытующим взором, в котором была настоящая боль истинного марсофлота.
— Твоя правда, Владимир Алексеевич, — вздохнул я. — Место моряков на кораблях. Однако ситуация может сложиться таким образом, что иного выхода не будет. А потому, лучше мы приготовимся к тому, что возможно не случится, чем будем застигнуты врасплох.
— У нас все готово. Личный состав пока на кораблях, но в случае надобности немедленно выставим еще четырнадцать взводов и две восьмиорудийные батареи четверть пудовых единорогов.
Похоже, мои слова не слишком убедили адмирала, но будучи человеком военным, он был готов выполнить приказ.
— Винтовок, то есть штуцеров хватит?
— В общей сложности у нас в наличии тысяча триста двенадцать нарезных ружей разных систем. Так что, полагаю, хватит.
— Откуда такая роскошь?
— Прислали месяца два назад с Тульского завода в здешний арсенал. Армейское начальство интереса не проявило, а я, будучи осведомлен о подвигах ваших подопечных, счел полезным прибрать их к рукам.
— Рад слышать. Кстати, раз уж зашла речь об укреплениях. Каковы успехи Тотлебена?
— Если вам будет угодно знать мое мнение, Эдуард Иванович многое успел за полгода. Мы же со своей стороны, ему всеми силами помогаем.
— Только вы?
— Говоря по чести, поначалу дело шло не без препон со стороны главнокомандующего… Еще весной мы подавали прошения о строительстве батарей и за счет пожертвований горожан, но даже в этом были отказы. К счастью, после приказа государя императора дело сдвинулось с мертвой точки.
— Даже так?
— Светлейший князь придерживался до недавних пор мнения, что крупного десанта, способного серьезно угрожать городу союзники не высадят. Потому и укрепления не считал нужным строить основательными.