Введение в чтение Гегеля
Шрифт:
Единичность не упразднена, но «диалектически снята» во всеобщей Науке, в Мудреце: следовательно, она сохранена здесь в том, что в ней есть существенного, и возвышена /sublime'e/ в этой своей ип9стаси. Речь не идет (как в богослове кой мистике, пытающейся — безуспешно впрочем — осознать unio mystica) о единении с некой наличной Всеце- лостью /Totalite/, существенно отличной от Единичности, каковой являюсь Я; нет речи и об отречении от собственной Единичности или Личности и погружении в Абсолют. Нет, Мудрец перестает быть Единичностью, Einzelheit, потому что он сам становится всеобщим, оставаясь при этом тем, что он есть, — Отдельным лицом /ип Particulier/. Его Единичность и Личность сохраняются в его Всецелости /sa Totalite/: он по-прежнему некто /ип homme/, и он по-прежнему
И это возможно не иначе, как внутри гегелевского «абсолютного Знания», знания атеистического, антропо-теисти- ческого или эго-теистического. Теологическое Знание, имеющее своим содержанием некое абсолютное Бытие, отличное от человека, упраздняет человеческую индивидуальность, вместо того чтобы снять ее диалектически, сохранив тем самым и возвысив. Мудрец лишь потому являет собой синтез Единичного и Всеобщего, т. е. подлинную «Индивидуальность», что содержанием его Знания выступает то самое Я, каковое он сам и есть.
Вот что пишет Гегель (р. 556, 32—39-я строки /с. 428, 19—26-я строки/):
«У него [у Я Мудреца] есть некоторое содержание, которое оно отличает от себя; ибо оно есть чистая негативность или самораздваивание; оно [следовательно] есть сознание [-внешнее]. [Но] Это содержание [содержание Я] в самом своем различии [от Меня] есть „я", ибо оно есть движение [-диалектическое] снятия себя самого, или та же чистая негативность, которая есть „я". „Я" внутри содержания как того, что различено [отличено от Меня], рефлектировано в себя; содержание только благодаря тому постигнуто в понятии, что „я" в своем инобытии остается у (bei) себя самого.»
Я Мудреца — это внешнее-Сознание, противоположное предмету: Мудрец отличается от своей Науки, и Наука отличается от своего объекта. Есть, стало быть, три разные вещи: Мудрец, его Книга и реальный Мир, вмещающий обоих. Все, следовательно, происходит здесь, на земле, в рамках наличного существования, Dasein. Мудрец остается человеком; значит, он продолжает выражать своим существованием саму сущность человеческого бытия, т. е. Негативность /Negativite/. Вот почему оно по-прежнему противоположно не-Я, предмету, который, не будучи Я, должен быть снят этим Я, если оно желает самоосуществления. Но снятие предмета и, следовательно, отмена противостояния Я и предмета теперь осуществляются не с помощью Действия (которое «отрицает» лишь единичный объект и, значит, никак не способно снять объективность как таковую, т. е. вообще противостояние Субъекта и Объекта), но с помощью самой Науки, которая, раскрывая Целокупное /Totalite/ Бытие, снимает в этой раскрытой целокупности все существующие оппозиции, и прежде всего оппозицию Субъекта и Объекта. Наука Мудреца — сама по себе отрицающая; это сама негативность /la Negativite negatrice — отрицающая отрицательность/ как таковая, потому что она снимает не только Объект, но и оппозицию Субъекта и Объекта. Негативность же — это Человек, это Я. Следовательно, Наука есть Я; она есть творящий ее Мудрец. Таким образом, объ- ективируясь в качестве Науки, Я Мудреца «в своем событии остается у себя самого», как и говорит Гегель.
Но если Наука есть Мудрец, если Мудрец есть Наука, то у Науки должна быть та же сущность, что и у Человека. Значит, она должна быть диалектическим-Движением, т. е. Творческим-становлением-посредством-негации. И фактически она таковой и является, как об этом говорит Гегель во фразе, которой заканчивается первый раздел 2-й части главы VIII (р. 556, 39-я строка—557, 3-я строка /с. 428, 26—40-я строки/):
«Это содержание, говоря определеннее, есть не что иное, как само только что упомянутое движение [диалектическое]; ибо это содержание есть дух, который проникает в себя самого, и притом для себя как духа, — [и он может это делать] благодаря тому что оно в своей предметности имеет форму понятия.»
Далее начинается второй раздел. Как я уже сказал, Гегель говорит здесь о реальности
Введение в этот второй раздел начинается так (р. 557, 4— 12-я строки /с. 428, 17—10-я строки снизу/):
«Что же касается наличного бытия этого понятия, то во времени и в действительности наука появляется не раньше, чем дух дошел до этого сознания относительно себя. Как дух, который знает, что он такое, дух существует только тогда и только там, когда и где он довел до конца работу, направленную на то, чтобы превозмочь свое несовершенное формообразование, обрести себе для своего сознания форму своей сущности и таким образом примирить свое самосознание со своим сознанием [-внешнего]».
Гегель говорит здесь о том, что нам давно уже известно. Во Времени и в Действительности, т. е. в Истории, Наука просто так, в какой угодно миг, не появляется. Прежде чем смочь начать развивать науку, Человек должен определить сам себя так, как это только что сделал Гегель в первом разделе. Что означает, что он должен написать первые семь глав «Феноменологии духа» (и мы знаем, что он может это сделать только как Гражданин всемирного и однородного Государства, которым завершается История и которое представляет собой то «Vollendung des Geistes», о котором говорит Гегель). Всецелая /total/ Наука может получиться только в результате всецелого /total/ усилия Человека, т. е. совокупного коллективного человеческого усилия, предпринятого в ходе завершившейся всеобщей Истории. Только тогда совпадение Selbstbewuptsein и Bewuptsein, провозглашенное Наукой, будет истинным как теория, потому что только тогда оно станет реальным.
До того как тотальное историческое усилие не увенчается успехом, абсолютное Знание невозможно именно потому, что до того как это случится еще нет всецелой или абсолютной реальности, которую это Знание призвано раскрывать. В реальном Мире, таком, какой существует до завершения Истории, не может быть Мудреца. И значит, тем более не может быть действительного Знания, т. е. Книги, содержащей Wissenschaft.
Это говорит Гегель во фразе, которой заканчивается Введение (р. 557, 12—15-я строки /с. 428, 10—6-я строки снизу/):
«В себе и для себя сущий дух, различенный в своих моментах [то есть еще не собравшийся воедино в синтетическом постигании, которое есть Наука], есть для-себя-сущее знание, постигание в понятии вообще, которое как таковое еще не достигло субстанции или не есть в себе самом абсолютное знание».
«Абсолютное Знание», которое есть «an sich selbst» /в себе самом/, — это Мудрец. До его пришествия Наука существует лишь как простая возможность. Она существует как возможность, потому что Бытие всегда целостно /total/ и потому что оно всегда имеет форму Понятия, притом что однажды оно действительно будет раскрыто в своей целостности Знанием. Но Наука будет реальна как Наука не раньше, чем сумеет встроиться в качестве Науки в реальную целостность Бытия. Она это сделает в форме Книги, написанной Мудрецом. Стало быть, эта Книга, а значит, и Мудрец составляют Wirklichkeit (действительность) абсолютной Науки (Wissenschaft). И только когда Наука стала реальной Наукой, представленной в форме Книги, реальное Бытие реально раскрылось себе самому посредством себя самого /dans et par/, — только тогда, стало быть, оно реально есть Дух.
Говорить о Духе — значит говорить о Науке; говорить о Науке — это вести речь о ее Wirklichkeit, т. е. о Мудреце как действующем (= пишущем Книгу) в реальном Мире.
Об этом Гегель будет говорить на 1-м этапе второго раздела. Начинает же он со следующего (р. 557, 17—18-я строки/ с. 428, 5—4-я строки снизу/):
«В действительности же знающая субстанция налично имеется прежде своей формы или оформления ее в понятии». [192]
Эта фраза двусмысленна: она прочитывается как в антропологическом, так и в теологическом ключе. И при антропологической интерпретации сказанное можно отнести как к историческому Человеку, так и к Мудрецу.
192
«In der Wirklichkeit ist nun die wissende Substanz friiher da als die Form oder Begriffsgestalt derselben» {прим. перев.).