Вверх дном(изд.1952)
Шрифт:
Посоветовавшись между собою, члены комиссии решили предоставить миссис Скорбит полную свободу посещать заключенного так часто, как ей заблагорассудится.
Если этим людям удастся произвести выстрел из своей чудовищной пушки, то разве миссис Скорбит не грозят те же бедствия, что и остальным обитателям земного шара? Разве ее богатый дом в Нью-парке может вернее уберечься от последствий катастрофы, чем бедная хижина охотника или шалаш индейца в прериях? Разве это дело не касалось ее жизни, так же как и жизни скромного якута или неведомого обитателя какого-нибудь островка на Тихом океане?! Председатель
Если он решится нарушить свое молчание и укажет таинственное место, где скрываются Барбикен и Николь, а также и многочисленные рабочие, которых они должны были взять с собой, то возможно, что удастся еще найти их во-время и помешать работе; это, понятно, положит конец общему волнению и тревоге.
Итак, миссис Скорбит получила свободный доступ в тюрьму. Ей и самой хотелось поскорее вырвать Мастона из рук полиции и опять увидеть его гостем в своем доме. Но рассчитывать на то, чтобы энергичная миссис Скорбит сделалась игрушкой в чужих руках, значило плохо знать эту женщину. 9 апреля она в первый раз посетила своего друга, и всякий, подслушавший их разговор, был бы сильно удивлен, услышав следующее:
— Наконец-то, милейший мистер Мастон, я опять вижу вас!
— Это вы, миссис Скорбит?
— Да, мой друг; не видя вас целых четыре длинных недели…
— Двадцать восемь дней пять часов и сорок пять минут, — сказал Мастон, посмотрев на свои часы.
— Наконец-то мы опять вместе!
— Но как допустили вас ко мне, любезнейшая миссис Скорбит?
— С условием, мой друг, подействовать на человека, моя преданность к которому безгранична.
— Что я слышу, Еванжелина?.. — вскричал Мастон. — Неужели вы согласились на подобного рода условия и допустили мысль, что я выдам своих друзей?
— Я? Допустить что-нибудь подобное, дорогой Мастон? Как мало вы меня знаете!.. Неужели я способна уговаривать вас пожертвовать вашей честью ради безопасности?.. Покрыть бесчестием имя человека, вся жизнь которого посвящена высшим целям?
— Ну, и отлично! Я очень, очень рад, что вижу в вас прежнюю щедрую и энергичную акционершу нашего общества. Нет, нет, ни на минуту не сомневался я в вашем благородстве.
— Благодарю вас, Мастон.
— Что касается меня, — продолжал математик, — то они очень, очень ошибутся в своих ожиданиях. Выдать этим дикарям нашу тайну, указать место, где скрываются наши друзья, прервать подготовку к великому предприятию, которое принесет нам барыши и славу? О! Я скорее умру, чем произнесу хоть слово!..
— О Мастон, я преклоняюсь перед вами! — воскликнула вдова, растроганная твердостью своего друга.
Эти два существа, спаянные одним энтузиазмом и одинаково безумные в своих мечтах, как нельзя более подходили друг к другу.
— Нет, никогда не узнать им той страны, в которой моим вычислениям суждено принять конкретную форму! — прибавил Мастон. — Пусть они убьют меня, если это им угодно, но тайны я не выдам!
— Если убьют вас, пусть убьют и меня вместе с вами! Я тоже докажу, что умею молчать! — вскричала вдова.
— К счастью, дорогая Еванжелина, они не знают, что вам известна наша тайна!
— Но неужели вы думаете, дорогой Мастон, что я способна выдать вас потому только, что я женщина?
И если бы Мастон действительно мечтал когда-либо очутиться в объятиях своей миссис Скорбит, то подобная смерть должна была казаться ему в высшей степени заманчивой.
Так оканчивался разговор миссис Скорбит с Мастоном всякий раз, когда она приходила навестить его.
А когда члены следственной комиссии спрашивали ее о результатах переговоров с заключенным, она неизменно отвечала:
— Пока ничего еще не могла добиться. Разве со временем удастся!..
Со временем! Но время не ждало, оно бежало! Недели проходили, как дни; дни, как часы, а часы, как минуты! Апрель сменился уже маем. Еванжелина Скорбит ничего еще не добилась от Мастона. А там, где потерпела неудачу такая влиятельная женщина, понятно, никто не мог уже рассчитывать на успех!
Что же оставалось предпринять? Неужели бросить надежду и покорно ждать ужасной катастрофы, а случая, могущего предотвратить ее, так и не представится?
Поэтому-то европейские делегаты сделались более настойчивы, чем когда-либо. Между ними и членами следственной комиссии поминутно происходили стычки, которые приняли в конце концов характер настоящей войны. Даже флегматичный Янсен, при всем своем добродушии, присущем голландцу, ежедневно осыпал своих противников упреками. Борис Карков пошел дальше и вызвал на дуэль секретаря комиссии; к счастью, она окончилась только легким ранением противника. Не вытерпел и майор Донеллан: правда, согласно английским обычаям, он не прибег к оружию, но зато в присутствии своего секретаря Дэна Тудринка обменялся несколькими ударами и зуботычинами по всем правилам бокса с Вильямом Форстером, флегматичным торговцем трески, подставным лицом "Северной полярной компании", в сущности, не имевшем ни малейшего понятия обо всем этом деле.
Обитатели всего мира уже считали Америку ответственной за предприятие, которым хотел обессмертить свое имя Барбикен, один из самых знаменитых ее граждан. Возник даже слух, что в непродолжительном времени из Америки будут отозваны посланники и будет объявлена война.
Вашингтонское правительство и само не желало ничего большего, как поймать Барбикена с соучастником, и не его вина, если, несмотря на все старания, это до сих пор не удавалось.
Напрасно Америка обращалась за содействием к европейским державам; те отвечали ей:
— В ваших руках Мастон, один из соучастников. Ему, конечно, все известно. Заставьте его говорить.
Шутка сказать! Легче извлечь слово из уст глухонемого, чем из этого Мастона!
Общее раздражение и волнение возросли до того, что нашлось несколько практичных людей, вспомнивших о средних веках и предложивших прибегнуть к пытке, делающей разговорчивым самого упорного молчальника.
Но что годилось для средних веков, то не может годиться для нашего, так называемого гуманного, просвещенного века, ознаменованного изобретением магазинных ружей, разрывных пуль и всяких взрывчатых веществ, до мели-мелонита включительно…