Вверх дном(изд.1952)
Шрифт:
В самом непродолжительном времени, — несмотря на всю преданность и старания миссис Скорбит и огромные суммы, пожертвованные ею на защиту Барбикена, ее друга Мастона и капитана Николя, — все трое прослыли людьми опасными для Нового и Старого света. Европейские державы обратились к вашингтонскому правительству с официальной нотой, в которой выразили требование, чтобы оно ближе ознакомилось с намерениями будущих эксплуататоров залежей Полярной области. Предполагалось даже затребовать от последних открытого изложения тех способов, которые они думают применить для
Вашингтонское правительство не заставило себя просить. Общественное возбуждение было так очевидно, что колебаний быть не могло.
19 февраля была образована из пятидесяти сведущих людей — инженеров, механиков, математиков, гидрографов и географов — следственная комиссия под председательством известного Джона Престиса, которой и было поручено расследовать сущность задуманного предприятия и в случае надобности наложить на него запрещение.
Первым был вызван комиссией Барбикен.
Он не явился.
Тогда на его квартиру на Кливленд-стрит, 96, были посланы полицейские.
Председателя Пушечного клуба не оказалось дома.
Где же он был?..
Этого никто не знал.
Когда он уехал?..
Пять недель назад, 11 января, он выехал из Балтиморы с капитаном Николем.
Куда?
Этого опять-таки никто не мог сказать.
Очевидно, оба члена Пушечного клуба отправились к тому таинственному пункту, где они лично должны были руководить приготовлениями. Но где находился этот пункт? Ведь это необходимо знать для того, чтобы, пока еще есть время, уничтожить в зародыше план этих опасных инженеров.
Разочарование, вызванное исчезновением Барбикена и Николя, не поддается описанию.
Негодование публики против правления нового акционерного общества росло не по дням, а по часам и скоро достигло высшей степени.
А между тем был один человек, который должен был знать, куда именно уехал Барбикен и его спутник, и который мог бы ответить на все вопросы, волновавшие население Старого и Нового света. Это был Мастон.
Мастона вызвали в комиссию по распоряжению ее председателя.
Мастон не явился.
Неужели и он уехал из Балтиморы и присоединился к своим товарищам, чтобы помочь им в предприятии, результатов которого весь мир ожидал с понятным страхом?
Нет, Мастон и не думал уезжать, а по-прежнему жил в Баллистик-коттедже на Франклин-стрит, углубившись в новые вычисления и время от времени прерывая занятия только для того, чтобы провести вечер у миссис Скорбит в ее роскошном особняке.
От комиссии был послан к Мастону полицейский с приказом привести его. Придя к коттеджу, он постучал и, не стесняясь, вошел в дом, где был очень недружелюбно встречен Пли-Пли и еще хуже хозяином.
Все же Мастон не счел удобным уклониться от приглашения, но, явившись в комиссию, не скрыл своего неудовольствия по поводу того, что его побеспокоили и прервали его работу. Первый вопрос, заданный ему, был:
— Известно ли секретарю Пушечного клуба, где находятся
— Да, известно, — твердым голосом ответил Мастон, — но я не вправе открыть это.
Последовал второй вопрос:
— Правда ли, что они заняты приготовлениями для перемещения земной оси?
— Это составляет часть той тайны, которую я обязался хранить, и я отказываюсь ответить на вопрос, — сказал Мастон.
— Не угодно ли Мастону сообщить комиссии о своей работе, и тогда, познакомившись с нею, последняя решит, возможно ли допустить приведение в исполнение проекта.
— Нет! Конечно, нет! Скорее я все уничтожу, но не скажу и не выдам ничего!..
— Я не оспариваю у вас этого права, — сказал председатель комиссии таким серьезным тоном, как будто он говорил от лица всего мира. — Но не могу вам не заметить: не ваш ли прямой долг сказать все откровенно, чтобы положить конец смятению всех народов?
Мастон, по-видимому, не разделял этого мнения; он знал лишь одну свою обязанность — молчать — и продолжал молчать.
Несмотря ни на увещания, ни на просьбы, ни даже на угрозы, члены следственной комиссии не добились ровно ничего от человека с железным крючком вместо руки. Никто не предполагал, что под гуттаперчевым черепом таится столько упорства.
Мастон так же спокойно удалился, как и пришел, сохраняя свою гордую осанку, что доставило особенное удовольствие миссис Скорбит.
Когда результат допроса Мастона стал всем известен, негодование публики достигло таких пределов, что жизнь отставного артиллериста оказалась едва ли не в опасности. Давление общественного мнения на правительство и протесты европейских делегатов стали так настойчивы и сильны, что государственный секретарь (министр иностранных дел) Джон Райт принужден был просить у правительства разрешения принять решительные, безотлагательные меры.
Вечером, 13 марта, мистер Мастон сидел в своем кабинете в Баллистик-коттедже, по обыкновению углубившись в вычисления, когда раздался резкий телефонный звонок.
— Алло!.. Алло! — пробормотала мембрана, передавая чей-то, видимо, встревоженный голос.
— Кто говорит? — спросил математик.
— Миссис Скорбит.
— Что угодно, миссис Скорбит?
— Предостеречь вас!.. Я только что узнала, что не далее как сегодня вечером…
Фраза не была окончена, как внизу послышался шум и стук: очевидно, в наружную дверь коттеджа кто-то ломился.
На лестнице, ведущей в кабинет, произошло смятение. Один голос возражал, другие старались заставить его замолчать.
Затем послышался шум падающего тела.
Это был Пли-Пли, сброшенный с лестницы за попытку задержать людей, нарушивших неприкосновенность домашнего очага его хозяина.
Еще минута — дверь кабинета с шумом распахнулась, и в ней показался констебль*, сопровождаемый толпой полицейских. * Констебль — старший полицейский.
Констеблю был дан приказ произвести в коттедже обыск, забрать все бумаги и арестовать самого Мастона.