Вверх по течению
Шрифт:
Катались по городу в собственной коляске с красивыми рысаками, мерили шубки и шляпки. Что-то покупали. Элика цвела и пахла от шопинга.
Я даже себе прикупил мягкую велюровую шляпу цвета ультрамарин, дюжину белых сорочек и штатскую темно — синюю 'тройку' в каких тут ходили предприниматели выше среднего — чтоб была. И пальто игривого бежевого цвета. И там по мелочи: галстуки, заколки для галстуков, запонки, платочки в цвет… Ботинки на выход и к ним тонкие кожаные калоши.
Наша же карета тащилась за нами, не отставая, играя
Приодели и няньку. По последней моде местных горничных. Провели эти тряпки как премию за ее хорошую работу, а то дуреха отказываться решила от подарков. Особенно от нижнего белья. 'Как честная девушка…'
Город Гобленц прекрасен своей мягкой осенью и желтыми листьями на влажной красноватой брусчатке, что взвихряясь, пытались угнаться за колесами экипажей. Фланирующая толпа улыбчива и приветлива. Атмосфера умиротворения просто разлита по воздусям. Как будто и нет нигде войны. Центр империи тут, однако, а воюют окраины ее.
Обедали в уютном ресторанчике в 'ЗОО', на террасе, с которой были видны слоны и бегемоты в открытых вольерах, приводящие Элику в восторг своим экзотическим видом. Как мороженое дюжины сортов своим вкусом.
Я бы и дольше в этом красивом городе прожил — отпуск у меня как раз для этого — нервы лечить, но люди в эшелоне меня бы не поняли. Я же их с места сдернул. А так и я, и они 'ноги размяли' от долгой дороги. Возвращались пассажиры к поезду все довольные, со свертками и коробками. Никто не отстал.
А у меня так обновки жены заняли треть салона. Женщины… Завтра скажет, что ей опять одеть нечего.
Экипажи закатили на платформы. Лошадей загнали в их вагоны. И ту — ту — у–у — у… С поворотом на юг. На однопутную меридианную магистраль, где скорость нашего продвижения еще замедлится.
Зато в салоне поставили манеж для сына. И впервые у меня выдалось достаточно времени на игры с ним. Я за это времяпровождение даже готов был все простить Бисерам.
Реция встретила нас календарным ноябрем, а по погоде началом сентября.
По перронам среди степенных пассажиров носились торговцы фруктами, надеясь соблазнить ими отъезжающих северян. Торговали не скупясь — ведрами. Дешево. По желанию могли продать и самодельный деревянный ящик — высокий и узкий, с ручкой, чтобы нести было удобно и не мялась нежная вкусняшка в дороге. Или небольшой овальный бочонок молодого вина. На три или пять литров. Сам бочонок стоил дороже содержимого.
Наши три эшелона появившиеся друг за другом все всякого расписания поставили в ступор начальника станции. И вокзал стал напоминать разворошенный муравейник.
А когда узнали от наших солдат, что прибыли герои кровавой тризны по молодому графу, то к имеющемуся
Все равно выйти из вагона просто невозможно. Пришлось спешно цеплять на полевую форму все ордена и аксельбанты и из тамбура залезать на крышу вагона. А там, зажав в руке кепи, толкать речь о единстве династии и народа Реции, сплоченных кровью наших предков за прошедшую половину тысячелетия.
Слушали меня затаив дыхание. Даже не пришлось сильно напрягать голос. Если бы сегодня были бы выборы, я бы точно их выиграл.
Запоздало появились фотографы и издали стали жечь магний. Потому что также не могли пробиться через плотную толпу наших восторженных фанатов.
— Если ушедшие боги за нас, то кто может быть против? — закончил я свое выступление на пафосной ноте.
Народ ошалел и проникся моей речью по самое никуда. Он еще тут телевизора не видел в предвыборную кампанию. Толпа сначала замолкла, а потом так взревела, что чуть не снесла меня с крыши вагона акустическим ударом. Но послушно замолкла, стоило мне только поднять руку.
Я улыбнулся и попросил.
— А теперь, милые мои, дайте нам нормально занять свое место на запасных путях и отдохнуть после дальней дороги.
Чую, они что-то еще от меня ждут. Откровения, не иначе… И я выдал.
— Наше дело правое! Враг будет разбит! Победа будет за нами! Там где рецы — там победа!
Охудеть. Сам становлюсь политиком.
И кто мне доктор?
Толпа повела себя как на рок — концерте подростки, выбивающие из себя эмоции на всю стоимость билета.
Я огляделся. Солдаты повылазили головами со всех окон. Часть переместилась на платформы и во все глаза ошарашено смотрели на сдержанных обычно соотечественников.
— Не мне! Не мне! — закричал я, стараясь всех переорать. — Это все им!
Показал я рукой на штурмовиков.
'Ну, все…'- подумал я — 'Неделю, не меньше будут мои хлопчики хлебать халявное пиво от пуза'.
— Люди добрые… — пустил я в ход последний козырь. — Позади нас по рельсам идет санитарный поезд. Если мы не освободим ему главный путь, то многие ваши сыновья, братья и мужья не получат вовремя медицинскую помощь. Поэтому предлагаю торжественную встречу считать закрытой. Дежурный по станции командуй механикам, куда уводить наши эшелоны.
На это раз меня послушали и стали расходиться.
А я соврал. Ну не совсем соврал. Какой-то санитарный поезд за нами точно идет… Наверное. Где-нибудь. Может даже и не во Втуц. Но на магистрали он есть и явно даже не один. В Виндабоне, когда по железнодорожному мосту пересекали широкий Данубий такой санитарный поезд стоял на первом пути. Так что и не соврал по большому счету.
Санитарный поезд все же пришел через пять часов. И всем сразу стало не до нас.
А на запасных путях я сразу выставил у поездов вооруженный караул.