Вы красивая женщина
Шрифт:
– - Тебе что, нормальных баб не хватает? Выйди на улицу, мигни только, любая прибежит мигом! А хочешь, я приведу?
– - Хватает, - соглашался спокойно Володя.
– И прибежать любая может. И привести ты можешь.
– - Тогда прекращай свою благотворительность, - так окрестил связь с Наташей друг.
– Женит она тебя когда-нибудь на себе. Вспомнишь тогда мои слова.
– - Не женит, - отвечал Владимир.
– Между нами чистейшей воды физиология. Секс только и ничего больше. И, кроме того, Наташа - бессребреница, совсем нерасчётливая. Такая не женит.
– - Дурак ты, Вовка, - в сердцах отвечал Павел.
– Вот залетит твоя Наташка. Скажет, так и так, скоро буду мамой, а ты, Вовочка, папой. Ты же благородный, дурак, женишься. Я тебя
– - Не залетит, - констатировал Володя.- А даже если и женюсь... Что тут такого?
– - Совсем чокнутый ты, Володька, - отвечал Пашка, - уж лучше тогда на нашей Лельке женись. И умная, и красивая. Одних иностранных языков сколько знает. Она тебе мигом карьеру сделает.
– - Нет, - не соглашался друг, - на Лельке не женюсь, я её боюсь. Мне попроще надо. Не пара мне Леля.
И случайные ночные эпизоды с Наташей иногда повторялись. Ну не любил несчастных Владимир, стремился сделать хоть на время счастливыми, даже таким путём.
Слегка разобрав вещи, преподнеся подарки горбатенькой соседке, оставив деньги и попросив что-нибудь приготовить ему к обеду, Владимир поехал к Евдокии Станиславовне и Леле.
Он не очень любил бывать у них, хотя когда-то Евдокия Станиславовна ему очень помогла. Дело было в умной Лельке. Леля, уже приближающаяся к тридцати годам сестра Пашки, явно имела виды на него, Владимира. Но мужчина был абсолютно равнодушен к ней, хотя Лелька не только симпатичная, но и надёжная, умная и характер железный. С такой жить, что за каменной стеной. Но не любил её мужчина и всё. Даже как Наташку, ни разу не пожалел её. Ему больше слабые женщины нравились. А ведь Леля пыталась забраться к нему в постель. Всё просчитала, кроме одного. Она была сестрой его лучшего друга. И Вовка, так любящий женщин, устоял. Но главная причина была та, что Леля не производила впечатление несчастной, она была властной, расчётливой, уверенной в себе и сильной. Все рассчитала и в ту ночь, что Владимир остался у них на даче, что Евдокия Станиславовна уедет, что Пашка убрел к какой-то случайной красавице, но что мужчина просто встанет и уйдет, когда Леля разденется, этого умная девица не могла предположить. Пашка и его друг любили женщин... И если бы Володя в ту ночь пожалел бы сестру друга по-мужски, то тут бы ему от брака не отвертеться. Это не робкая, благодарная Наташка. Лелька, если надо, кремень, да что там кремень - титан, плюс сто процентов железного расчета. А жениться Владимир в то время не хотел. Не входило в его планы. Многие хотели поймать красивого Вовочку. Иногда он думал, что ещё ни разу не встретил женщину, в глазах которой не читалась бы мысль - хочу замуж, женись на мне. Почему-то все женщины были уверены, что весёлый и ласковый Володечка создан только для семьи.
Подобные мысли вертелись в голове мужчины, когда он ехал в загородный дом друга. Туда по весне перебрались после Пашкиной смерти мать и сестра. А жены Пашки, судя по всему, с ними не было. По телефону о жене не захотели говорить, Лелька только фыркнула, и всё. Не похоже это на неё, с её стремлением все четко разложить по полочкам. А тут такой капризный тон. Неужели Леля так изменилась?
Евдокия Станиславовна встретила друга погибшего сына, как положено скорбящей матери. У неё была привычка несколько театрализировать происходящее. Пашка откровенно смеялся над матерью в эти моменты, Леля досадливо морщилась и обрывала:
– - Мать, хватит.
Евдокия Станиславовна всплакнула при появлении Владимира, стала аккуратно вытирать слёзы белоснежным платочком, села в трагическую позу напротив фотографии Пашки, но усталая Леля, у которой в глазах тоже застыла скорбь, на мать сердито прикрикнула, и женщина успокоилась. Высохли слезы. Лелька не любила фальши и театральности.
Владимир знал, что в этом доме лишний раз не накормят, чаем не угостят, переночевать не предложат. Одна бы Лелька, может, и пощедрее бы была, но с матерью ни-ни, не заведено было у той. Просто удивительно, как Пашка вырос в этой семье таким дружелюбным и приветливым. Поэтому Владимир
– - Вот так, Володя, пожертвовал Пашенька собой ради этой вертихвостки, - Евдокия Станиславовна потянулась опять красивой холеной рукой с белоснежным платочком к своим щедро накрашенным глазам, промокнула их.
– Из-за неё и погиб. Влюбился как мальчишка. Невестой её считал.
– - Какой невестой?
– не понял Владимир.
– Павел вроде женился, он мне звонил. Жена у него была, я так понял.
– - Никакой женой эта вертихвостка не была брату. Мы на свадьбе не гуляли и свидетельства о браке не видели. И на похороны она не пришла, - сердито заговорила, словно ждала этого вопроса, Леля.
– Ни к чему ей было теперь. Деньги не с кого сосать! Не жена Танька ему!
– - Значит, её Татьяной звали. Так она из-за денег, что ли, с ним встречалась?
– спросил недоверчиво Владимир.
– - А что же ей ещё надо было?
– уверенно ответила Леля.
– - Но Пашка-то, мне казалось, очень любил её. Он с восторгом рассказывал про неё. Соловьём заливался, нахваливая свою красивую женщину, - опять возразил Володя.
– - Паша любил свою красотку, это весьма возможно, Таня, в самом деле, очень красива. Никто этого не отрицает. Только кроме красоты у неё ничего и не было: ни ума, ни совести. Слеп Паша был в своей любви к ней, ничего не видел, кроме своей красивой Танечки. Он не хотел видеть, что она глаз на его деньги положила, - ответила Леля.
– Ослепила брата своей красотой. Хищница!
– - А может, она и не была такой красивой. Я её не видела, - сказала Евдокия Станиславовна.
– - Вы что, совсем с женой Пашки не встречались и никогда не видели?
– удивился Владимир.
– - Совсем!
– подтвердила Евдокия Станиславовна.
– При жизни Паша не успел меня с ней познакомить, все некогда ему было. А на похороны Татьяна не пришла. Она один раз только позвонила. Спустя месяц после Пашенькиной гибели, - последовал очередной театральный всхлип, Владимир отметил, как поморщилась Леля.
– Леля с ней говорила. Она посоветовала нам убираться из этого дома.
– - Но я, - вмешалась Леля, - дала ей достойный отпор. Не звонит больше Танька и не появляется. Пусть знает, что я не мягкотелый Пашка. Меня красотой не покоришь.
– - Да, Лелечка, ты хорошо её тогда отчитала, - подтвердила Евдокия Станиславовна.
– Я никогда не слышала, чтобы ты так кричала.
– - А фотографии Татьяны у вас есть?
– спросил мужчина.
– - Я выбросила её, - гордо распрямилась мать Павла.
– - Мы решили, что этой женщине нет места в нашей жизни и нашем доме, - произнесла Леля.
Владимиру показалось, что в словах разумной сестры Павла прозвучала фальшь, как будто переигрывает несколько, подражая матери. С характером Лели достаточно было её взгляда, четко произнесенного слова, чтобы испугаться на всю жизнь. Леля, сдержанная, воспитанная, ругаться и повышать голос она не умела. Ей это было не нужно. Хватало всем её здравых слов, в основе которых лежала железная логика и сильный характер. Все и так невольно слушались Лелю. Она была прирожденным лидером.
Дальнейший разговор пошёл о наследственных делах. У друга была большая сумма на счету в банке. Это Владимир знал. Как-то Павел его выручил с деньгами. Он дал денег, когда Владимира пригласили стажироваться за границей, в сущности, оплатил его пребывание в Канаде. Также другу принадлежало несколько заправок и какое-то количество акций нефтеперегонного завода. Да не какое-то, а довольно-таки много. Плюс загородный дом, в котором сейчас жили мать и сестра, и большая квартира в центре этого города. Но ведь последние годы Пашка жил в Ас-ке. Там тоже у него должна быть недвижимость. Плюс дорогая машина. Обо всем этом и заговорили Леля и Евдокия Станиславовна. Они просили Владимира помочь с оформлением наследства.