Вы прекрасны, вы грустны
Шрифт:
– Я уйду из Александринки. Но не к Станиславскому. Вы знаете, я ведь играла у него в любительских спектаклях. Но я хочу создать свой театр. Это моя мечта, вы первый, кому я об этом сказала.
– Свой театр? Но одного актерского таланта для этого мало, нужны деньги, много денег. Совершенно другая работа, - как бы раздумывая про себя, сказал Антон Павлович.
– Я представляю, - вздохнула Вера, - я обо всем этом долго думала. Я уйду из Александринки и буду зарабатывать деньги антрепризными гастролями по провинции, так я заработаю на свой театр. Вы считаете - это нереально?
–
Чехов пошел проводить ее на причал. Они шли по набережной, и вдруг он сказал:
– Ах, с каким бы удовольствием я отправился с вами в Петербург, в Москву!.. Тут я не живу, засыпаю, становлюсь пустым.
– Но вы же работаете, пишете.
– Да, вы правы, надо писать пьесу. Обязательно вам ее пришлю.
И, быстро попрощавшись, Чехов ушел.
Контракт с Александринским театром заканчивался 1 августа 1902 года. 6 июня, когда Комиссаржевская сыграла последний в сезоне спектакль - это была любимая "Бесприданница", Вера вручила письменное заявление, где говорилось, что она оставляет сцену Александринки. Надо ли говорить, как встретило руководство театра это известие? Но в поведении лучшей актрисы была такая решимость, что Карпов понял - на этот раз ее ничем не удержишь.
– Ради чего покидаете нас, Вера Федоровна, откройте секрет, взмолился Евтихий Павлович.
– Уж не в Художественный ли к Станиславскому собрались?
– Нет, не к Станиславскому, - улыбнулась Вера.
– А куда же?
– В провинцию.
– Не понимаю, Вера Федоровна. Зачем? Разве вам плохо здесь, в одном из лучших, если не лучшем театре страны, с главными ролями, которые вы хотели играть?
– Я, Евтихий Павлович, отправляюсь в поездку по провинции, чтобы заработать денег на свой театр. Эту поездку я называю крестовым походом.
– Преклоняюсь перед вами и верю, что у вас будет театр. Я буду первым его зрителем. В добрый путь, жаль с вами расставаться. Но видно, ничего не поделаешь. У вас свой путь. В Александринке вы сделали все, что здесь можно сделать. А вы можете больше.
Поблагодарив за понимание управляющего труппой, Вера Комиссаржевская покинула императорскую сцену.
Вспоминает племянница Сергея Рахманинова Зоя Аркадьевна Прибыткова:
"Однажды Вера Федоровна Комиссаржевская, Владимир Николаевич Давыдов и Николай Николаевич Ходотов репетировали у нас на квартире пьесу "Вечная любовь" Фабера, а Сергей Васильевич как раз в то время жил у нас... Это было осенью 1903 года... Репетиция шла в гостиной. Рахманинов деликатно собрался уходить, чтобы не мешать артистам работать, но его попросили остаться. Тогда он, забрав меня с собой, скромно примостился в уголке гостиной.
Содержания репетируемой пьесы я уже не помню, помню только, что... играли они замечательно. Это был первый раз, когда я видела Комиссаржевскую за работой. Я тогда была маленькая и подробно передать впечатления от ее игры не могу; но мне запомнился ее облик: брызжущее веселье,
Рахманинов не отрывал глаз от Комиссаржевской - гениальный художник, он был остро восприимчив ко всякому проявлению таланта и красоты...
После репитиции начался импровизированный концерт... Неожиданно откуда ни возьмись появилась гитара, неизменная спутница Ходотова, и один за другим зазвучали старинные цыганские романсы. Пел Ходотов хорошо, душевно, голос у него был мягкий, приятный, и просить он себя долго не заставлял...
Вдруг раздался звонок: это Александр Ильич Зилоти пришел проведать Сергея Васильевича, а попал на театрально-музыкальный вечер... Он сразу попадает в тон общего веселья, с ходу садится за рояль и шаловливо и чрезвычайно кокетливо играет свою любимую "Летучую мышь" Штрауса.
Сергей Васильевич некоторое время слушает, потом не выдерживает и на другом рояле подыгрывает Зилоти. И начинается соревнование в музыкальном экспромте двух больших музыкантов...
Один музыкант вдруг уводит вальс в неожиданную вариацию в темпе мазурки, другой сразу же подхватывает мысль партнера, но, также неожиданно, забирается в замысловатые фигурации, из которых мазурка внезапно превращается в русскую песню с лихими переборами... Потом марш, потом фуга... И все это на ошеломляющих перескоках из одной тональности в другую! Все довольны! А особенно довольны двоюродные братья - Рахманинов и Зилоти, - пошалить для них самое дорогое дело.
Закончился этот удивительный вечер так: Владимир Николаевич попросил Веру Федоровну прочесть мелодекламацию А.Аренского на стихотворение в прозе И.Тур-генева "Как хороши, как свежи были розы"... Когда она кончила читать, Рахманинов подошел к ней, поцеловал руку и только сказал: "Спасибо"...
Я и теперь, после стольких лет, слышу, как она произносила: "Как хороши, как свежи были розы..."
Комиссаржевская всегда доверяла своей интуиции, своему внутреннему голосу. В письме своему другу актеру Бравичу она писала:
"Силу воли надо на одно: заставить себя нигде, никогда, ни при каких обстоятельствах не изменять внутреннему голосу и повиноваться ему слепо, не боясь показаться ни смешным, ни глупым, относясь совершенно равнодушно к тому, что о тебе подумают и скажут!"
И она всегда следовала своему внутреннему голосу.
Ее крестовый поход начался гастролями в Харькове. Потом поехали в Крым - Ялта, Севастополь. Репертуар состоял из наиболее популярных пьес того времени: "Бесприданница" Островского, "Дикарка" Островского и Соловьева, "Чайка" и "Дядя Ваня" Чехова, "Нора" Ибсена, "Бой бабочек", "Огни Ивановой ночи", "Гибель Содома" и "Родина" Зудермана, "Жаворонок" Вильденбруха, "Сказ-ка" Шницлера, "Пережитое" Радзивилловича, "Волшебная сказка" и "Искупление" Потапенко.