Вязание по пятницам
Шрифт:
Ее друзей это известие потрясло, но они не бросили Джорджию.
Они слушали ее, сочувствовали, старались развлечь, находились рядом с ней и готовы были все сделать для нее.
Глава 28
Горячий солнечный свет затопил комнату. Восемь часов утра. Джорджия ни о чем не хотела думать с тех пор, как проводила Дакоту в Балтимор, только лежать на постели, равнодушно смотреть на окружавшие ее предметы, слушать убаюкивающее жужжание кондиционера и ждать, когда ей удастся заснуть
Но ее подсознание оказалось сильнее стремления к покою — она ни на минуту не переставала размышлять о предстоящей операции. Она не желала становиться еще одной безвестной жертвой рака, еще одной пациенткой, которой поставили диагноз «неизлечимо больна».
Как победить болезнь? Такого средства не существовало. Джорджия всегда пыталась мыслить здраво, не поддаваться панике, взвешивать все «за» и «против» и только потом принимать решение. Она вела себя так в бизнесе, она всегда стремилась к этому и в отношениях с людьми (после того как в молодости потерпели крах ее надежды на брак с Джеймсом), она даже уповала на то, что рано или поздно ей удастся разумно и без лишних эмоций и обид пересмотреть свои конфликты с матерью.
Разговор с подругами в пятницу оказался полезен. Они сообщили ей много существенной информации, но принимать решение все равно предстояло Джорджии. Уверенность в своих силах стала для нее теперь залогом выживания, она должна быть храброй.
Поднявшись с постели, она быстро умылась, расчесала волосы и решила немного прогуляться перед открытием магазина, выпить чашечку кофе с булочкой и немного развеяться. Вообще-то это против ее правил — уходить из магазина, но поскольку Пери должна прийти только через пару часов, то времени у Джорджии еще предостаточно. При любых других обстоятельствах она ни за что бы так не поступила, однако теперь, когда сказала всем правду о своей болезни, она могла позволить себе отклониться от привычного расписания.
На улице торговали свежими фруктами; ценники на развалах помидоров, груш и винограда сообщали о том, как все подешевело в связи с наступлением лета. Фрукты доставлялись почти сразу после сбора на фермах и благоухали так сладко и заманчиво, что пройти мимо них было невозможно. Это время, когда ньюйоркцы даже с самым скромным бюджетом позволяли побаловать себя сверх обычной нормы. Покупать по субботам фрукты в этот сезон сделалось для Джорджии и Дакоты настоящим ритуалом — они приносили домой полные сумки и готовили целую вазу фруктового салата. На углу Бродвея Джорджия увидела торговца, постоянным покупателем которого она являлась в течение уже многих лет.
У него всегда стоял огромный ящик черешни и вишни.
— Свежее, все свежее! — кричал он, завидев прохожих.
Она перешла на его сторону и принялась дотошно изучать ассортимент, толкаясь среди набежавших покупателей.
— Хорошо, — решила она наконец, попробовав несколько ягод, — я ее возьму.
Она обожала это занятие по утрам — бродить по улицам и выбирать фрукты. Женщина, стоявшая рядом с ней, покупала
— Сегодня у меня яблочный день, — пошутил он. — И завтра тоже.
Этот голос… он показался ей очень знакомым и в то же время необычным, глубоким и убедительным, она никогда не забыла бы его, услышав однажды, тем более что этот мужчина был один в толпе женщин. Такой голос редко услышишь, она знала только трех мужчин с таким голосом — Джеймса, Марти и своего младшего брата Донни.
Джорджия оглянулась и увидела отца Смита, священника, с которым ее познакомила Люси, когда они пошли к нему спросить про крещение ребенка. Джорджия так и не решилась тогда поговорить с ним о своих проблемах, и скорее всего он даже не запомнил ее.
Она подождала, пока продавец вручит ей пакет с вишней и сливами, но она ошиблась насчет памяти отца Смита.
— Добрый день, — первым обратился он к ней.
Она подняла глаза, испугавшись такого неожиданного приветствия.
— О, здравствуйте, отец. Вы совсем по-другому выглядите без облачения.
Она протянула ему руку, чувствуя некоторую неловкость.
Священник улыбнулся:
— Чудесное время, столько фруктов. — Он кивнул на пакет с яблоками.
— О да! Замечательное!
Она совсем смутилась, но ее продолжал грызть один и тот же вопрос: почему бы не поговорить с ним, не спросить совета?
— Отец Смит, — начала она, — я не католичка, но если можно, я бы хотела побеседовать с вами.
— О Люси?
— Нет, не совсем, — протянула Джорджия, — о себе.
— Вот как! — Он явно удивился, задержавшись на углу улицы.
Она посмотрела на его пакет с яблоками и на шорты цвета хаки.
— Я и не знала, что вы так одеваетесь.
— Вы об этом меня хотели спросить? Я никогда не понимал, почему люди считают, будто я должен ходить по улице в сутане. Облачения я надеваю только в церкви.
— Может, выпьем кофе? У меня тут есть знакомый хозяин ресторанчика, совсем недалеко…
Отец Смит взглянул на нее немного подозрительно.
— Хорошо, — согласился он наконец, хотя его личный кофейный лимит в то утро уже был исчерпан — он предпочитал пить не более двух чашек в день. — Давайте сходим.
— Это около моего магазина, — пояснила Джорджия, — «Уолкер и дочь».
— Дочь — это вы?
— Нет, я мать. Джорджия Уолкер, — ответила она. — Как раз о некоторых проблемах, в том числе об отношениях с дочерью и вообще женских проблемах, я и хочу поговорить.
Они дошли до владений Марти, заказали пару чашек кофе и сели за столик.
— Отец, я должна предупредить, что совсем не принадлежу к воцерковленным дамам и уж тем более не богомолка, — призналась Джорджия.
— Ничего, я и сам не приветствую такой тип веры, — успокоил ее отец Смит.
— Наверное, я излишне прямо и грубо выразилась, — смутилась Джорджия, — но постараюсь рассказать все как можно короче. Мне поставили диагноз «рак». По гинекологии.
— Понимаю. Это серьезно.