Вязание по пятницам
Шрифт:
— Я все помню, — ответила Дарвин на укоризненный взгляд Люси, — просто не хочу, не закончив одно, хвататься за другое.
Она собиралась добавить в качестве самооправдания, будто вяжет медленно и не успела еще привыкнуть делать многое по два раза, но потом решила, что незачем демонстрировать свою слабость.
— Теперь понятно, почему мы начали с зимнего свитера, — рассмеялась Кейси. Она держала в руках свое вязанье и разглядывала его с несвойственной ей придирчивостью. Это был детский свитер-комбинезончик. — Черт побери,
— Я думала, что после шали у тебя все должно получаться быстрее, Кейси.
— Да, милая, так и есть, — подтвердила Кейси, — но шаль я вязала с таким… э-э-э… подъемом и страстью… — Она посмотрела на Джорджию. — Мы все хотели, чтобы у тебя все было в порядке.
Джорджия улыбнулась и посмотрела на нее, а потом повернулась к Кэт, увлеченно листавшей самоучитель по вязанию.
— Так и будет, — ответила подруга, подняв голову от книги.
— Не сглазьте, Кэт, — отозвалась Кейси. — Я решила: если не найду ничего стоящего, то и проведу всю оставшуюся жизнь в помощницах у мисс Пери Гейл, дизайнера сумочек и кошельков.
— Я даже не могу платить вам за это, — заметила Пери, последнее время тратившая все свое свободное время на изготовление сумок, надеясь, что ее работу вскоре оценят владельцы известных торговых марок.
— Да, это, конечно, скверно, — согласилась Кейси, но потом подумала минуту и попросила Джорджию скинуть на ее плейер песню группы «Квин» «Мы — победители». — Это придаст мне силы, когда я пойду на какое-нибудь собеседование.
— Понимаю, — кивнула Джорджия, усевшись в свое огромное кожаное кресло, придвинутое к столу. — Семидесятые и их музыка заряжают нас необычайным оптимизмом.
Обычное начало клубного дня, милая болтовня, чаепитие, обсуждение моды…
К химиотерапии Джорджия вскоре привыкла и, уже не чувствуя слабости и дурноты, полностью вернулась к работе, изредка устраивая себе дополнительный отдых. Но хроническая интоксикация организма иногда все же давала о себе знать.
— Меня это убивает, — жаловалась она Джеймсу, лежа на диване, пока он доставал куриное филе, чтобы поджарить его к обеду.
— Но это необходимо, малыш, — отозвался он, — иначе невозможно притормозить рост раковых клеток.
— Да, а если вместе с раковыми клетками эти лекарства принесут вред всему остальному? — простонала она, едва не плача. Тогда он подошел к ней и отер слезы на ее глазах. — Нельзя, чтобы Дакота видела меня в таком состоянии. Я не хочу пугать ее.
— Здесь никого нет, кроме нас, дорогая, все нормально. — Он сжал ее руку.
— Надо привести в порядок волосы, — возразила она. — Ненавижу заниматься укладкой; иногда мне просто хочется отрезать их покороче.
Она достала платок из тумбочки и глубоко вздохнула.
— У меня пальцы отекают и болят, я совсем не могу вязать, мне даже на кнопку трудно нажимать.
— Я знаю, Джорджия,
Доктор Рамирес предупреждал их, что последствия химиотерапии могут оказаться весьма неприятными, но подробно не рассказывал, что именно будет происходить. Сейчас Джеймс понимал: лекарства тяжело воздействуют не только на организм, но и на психику Джорджии. Он присел на диван и обнял ее за плечи.
— Тебе трудно со мной, — сказала она, — но мне скоро станет получше.
Он никогда не сомневался в том, что Джорджия очень сильный человек: она одна вырастила дочь, одна основала и поддерживала свое дело — магазин. Но об истинной ее силе он узнал только во время болезни — ее тело страдало, но дух отчаянно сопротивлялся. Ее вера в себя была безграничной.
Она все еще плакала, когда в дверь постучали. Джеймс подошел и выглянул в коридор.
— Это Люси, — сообщил он Джорджии. — Я скажу, что ты не хочешь никого видеть.
— Не надо.
— Джорджия? — Люси, тяжело ступая, осторожно вошла в комнату. — Я вам не помешала?
— Нет, все хорошо. Долго вам еще до родов?
— Последний месяц, слава Богу! — ответила она. — Я еле поднимаюсь по лестнице, а потом час сижу, не могу отдышаться, и так же точно, когда иду на улицу.
Джеймс тихонько удалился в спальню, чтобы не мешать их беседе.
— Вы сказали маме о прибавлении в семействе? — спросила ее Джорджия.
— Да, послала ей письмо по электронной почте.
— И она ответила?
— Хм… нет. Мне кажется, она бы уже позвонила, если бы его получила, — предположила Люси. — Обычно кто-нибудь из моих братьев проверяет почту, может, мое письмо удалили, как спам, не разобравшись.
— Я думаю, у вас тот самый комплекс, который в книжках по психологии называют «уклонение», — рассмеялась Джорджия. — Не волнуйтесь, она все равно узнает — вы же не будете всю жизнь прятаться. — Она помолчала и добавила: — Мне нехорошо сегодня, плохо спала, это все химиотерапия.
— Я чем-нибудь могу помочь?
— Нет, я просто хотела спросить про видеокурсы. Дарвин сказала Пери, а та передала Дакоте, что почти все готово.
— Вот-вот, я поэтому и пришла. Я редактирую отснятое и стараюсь сделать базовую вводную версию, а затем мы снимем непосредственно процесс вязания.
— А вы включили туда какие-нибудь эпизоды с Дарвин или Кейси?
— Я показываю всех, кто приходит в клуб, но только их руки. — Люси усмехнулась. — Немного неудачно, наверное.
Она достала портативную камеру и включила экран.
— Очень хорошо, — заметила Джорджия, просмотрев материал вводного урока. — Ничего лишнего, все очень информативно.
Люси была довольна и, аккуратно выключив камеру, сложила ее и убрала в сумку.
Джорджия почти привела в порядок волосы и теперь смотрела на себя в зеркало, придирчиво выискивая недостатки.