Выбитый генералитет
Шрифт:
— Не надо, не надо плакать. Это неправда. Не может такого быть…
И словно услышав девочку, один из пассажиров громко заявил:
— Тут что-то не так. Тухачевского я знал, воевал под его начальством. Преданный он стране человек.
А в соседних вагонах ехали семьи Уборевича, Якира, Гамарника. Мерно стучали колеса, отбивая бесконечную дробь.
Глава вторая
РАСПРАВА НАД ТЕМИ,
КТО СУДИЛ «ВРАГОВ НАРОДА»
Еще до суда Сталин вызвал к себе Ульриха. Он не стал интересоваться ходом следствия, степенью виновности каждого. Сказал коротко: «Судить мерзавцев так, чтоб неповадно было другим». Этим было все определено. И потому, искушенный в судебных хитростях, он вел заседание 11 июня, уверенно, отсекая то, что уводило
В день суда, перед тем, как объявить приговор, Ульрих, а вместе с ним и Ежов, снова были у Сталина.
— Как идет суд? — спросил он Ульриха.
Стараясь говорить коротко, военюрист доложил о заседании.
— Что говорил в последнем слове Тухачевский? — спросил его генсек.
Ульрих хотел было ответить, но его опередил Ежов.
— Этот гад говорил, что предан родине и товарищу Сталину. Но врет, паразит. По нему видно.
— А как вели себя члены Присутствия?
Теперь уже отвечал Ульрих:
— Достойно вел Буденный, один лишь он. Пытались спрашивать Алкснис, Блюхер, да еще Белов. А остальные, в основном, молчали.
— Мне кажется, товарищ Ежов, к этим людям нужно присмотреться, — произнес Сталин и многозначительно посмотрел на наркома.
— Понятно, — поспешно ответил тот. — Будет исполнено.
— И какой же приговор?
Ульрих положил на стол раскрытую с документами папку. Сталин перевернул лист, другой.
— Согласен, можете идти.
Но согласия совсем не требовалось, потому что в ЦК республик, крайкомы и обкомы уже ушел шифрованный секретный документ, в котором все было предопределено. Вот, что в нем говорилось: «В связи с происходящим судом над шпионами и вредителями Тухачевским, Якиром, Уборевичем и другими, ЦК предлагает вам организовать митинги рабочих, а где возможно, и крестьян, а также митинги красноармейских частей и выносить резолюцию о необходимости применения высшей меры репрессии. Суд, должно быть, будет окончен сегодня ночью. Сообщение о приговоре будет опубликовано завтра, т. е. двенадцатого июня. Секретарь ЦК Сталин».
Документ был отправлен 11 июня в 16 часов 50 минут, т. е., когда еще суд шел и приговор не был объявлен. Его чтение закончили только поздним вечером, в 23 часа 36 минут. Всем — расстрел.
— Приговор окончательный и обжалованию не подлежит, — прозвучало в тишине пустого зала.
После расправы над военачальниками в стране долго еще посылали мертвым проклятия, обвиняя их в тяжких грехах, и пели восторженные дифирамбы славным чекистам из НКВД и их «железному наркому», зоркому Ежову. В газетах писали: «Народный комиссариат внутренних дел под руководством непреклонного и стойкого большевика тов. Ежова раскрыл тех, кто думал, что их не коснется рука пролетарской диктатуры, раскрыл мерзкую агентуру мирового фашизма. Свою преступную работу врагам спрятать не удалось».
На имя Ежова шли тысячи организованных Москвой поздравлений. Самого наркома называли верным учеником товарища Сталина, преданно и успешно руководящим бдительным органом защиты страны, выкорчевывающим охвостье враждебных классов и групп.
Отмечая образцовое и самоотверженное выполнение важнейших заданий правительства, большая группа работников НКВД была награждена орденами. Сам Ежов удостоился ордена Ленина. Ранее ему было присвоено звание генерального комиссара государственной безопасности, что соответствовало армейскому званию маршала.
Разразился целой поэмой народный поэт из Казахстана Джамбул, перевод стихов которого осуществил ловкий стихотворец К. Алтайский. Вот отрывок из этого «шедевра соцреализма»:
В сверкании молний ты стал нам знаком, Ежов, зоркоглазый и умный нарком. Великого Ленина мудрое слово Растило для битвы героя Ежова. Разгромлена вся скорпионья порода Руками Ежова — руками народа. ИСуд над Тухачевским и его соратниками послужил началом расправы над военными кадрами нашей армии и флота. Уже заведены досье о «преступной деятельности» не только на тысячи командиров-военачальников, подозреваемых во враждебной деятельности, но и на тех, кто судил Тухачевского, Якира, Уборевича, Примакова. В сейфах НКВД на третьем этаже Лубянки лежали досье на Буденного, Блюхера, Шапошникова, Тимошенко, Конева, Егорова, Рокоссовского, Кулика и многих других военачальников. О, у наркома поистине «ежовы рукавицы».
На высокий пост этот невзрачный, маленького роста, худенький человек был назначен по рекомендации Сталина в сентябре 1936 года. Генсек разглядел в нем черты беспрекословного исполнителя его повелений. Именно такой и был ему нужен.
В школе он учился всего два или три года, приобрел специальность портного, потом слесаря, но всюду проявлял активность и умел внушить начальству впечатление деловитого человека.
В 1919 году его назначили комиссаром радиошколы. Не зная радиодела, он ни во что не вмешивался. В 1925 году в Москве Ежов встретился с партийным чиновником, ведавшим кадровыми делами, Москвиным. Тот устроил его в свой административный аппарат. Он-то и сумел продвинуть Николая в высокую партийную сферу. Закрепившись в кресле наркома, Ежов «отблагодарил» своего попечителя. 14 июня 1937 года И. М. Москвин с ведома Ежова был арестован, а 27 ноября расстрелян. Да только ли на совести Ежова его благодетель! Его жена (она была второй), настороженная подозрительностью мужа, умоляла: «Колюшенька! Очень тебя прошу, настаиваю проверить всю мою жизнь, всю меня… Я не могу примириться с мыслью о том, что меня подозревают в двурушничестве, в каких-то несодеянных преступлениях». Но никакие клятвенные заверения не помогли. Она угасала на глазах. Ее не могли спасти даже лучшие московские врачи. Осенью 1938 года она скончалась. Врачи записали в акте причину смерти: отравление люминалом.
В июле 1938 года заместителем Ежова был назначен Берия. Он фактически стал руководителем наркомата. А 8 декабря 1938 года занял пост наркома.
Ежов стал народным комиссаром водного транспорта. И сразу же на него завели следственное дело, в котором он изобличался в изменнических, шпионских связях с польской и германской разведками и враждебными СССР правящими кругами Польши, Германии, Англии и Японии.
Ежова арестовали 10 апреля 1939 года. 2 февраля 1940 года был суд. Военная коллегия Верховного суда СССР приговорила его к расстрелу. Через два дня — 4 февраля 1940 года приговор был приведен в исполнение.
Так закончилась карьера маленького палача, но период злосчастной «ежовщины» продолжил его преемник Лаврентий Берия.
Уже через девять дней после суда над Тухачевским и высшими начальниками в стране были арестованы, как участники военного заговора, 980 командиров и политработников. В их числе 29 комбригов, 37 комдивов, 21 комкор, 16 полковых, 17 бригадных и 7 дивизионных комиссаров.
Н. Д. Каширин
1888–1938
Первым из числа заседателей, судивших Тухачевского и мнимых «заговорщиков», пострадал командарм 2-го ранга Николай Дмитриевич Каширин. Его последняя должность — командующий войсками Северо-Кавказского военного округа. В ней он пребывал с 14 июня 1931 года по июль 1937 года. После окончания позорного судилища он был отстранен от должности командующего, получил новое назначение в наркомате Обороны. В действительности же им «занялись» следственные органы НКВД. Сбывалось пророчество Примакова. Тогда, обращаясь к заседателям, он сказал: «Неужели вы не понимаете, что происходит? Сегодня вы судите нас, а завтра точно так же будут судить вас!»