Выбитый генералитет
Шрифт:
— Товарищ генерал-лейтенант… — браво козырнув, начал полковник.
Тот небрежно махнул рукой.
Так впервые и единственный раз мне довелось увидеть разжалованного маршала.
Очередное заседание Главного Военного совета состоялось, как всегда, в кабинете наркома. За большим столом восседал председатель совета Ворошилов, остальные члены заняли места за приставным длинным столом. Раньше всем места' за ним не хватало и поэтому сидели на стульях вдоль стен. Однако на этот раз совет был немногочисленным. После проведенной в армии чистки его состав сильно сократился. Не стало Тухачевского, Якира, Убореви-ча, Гамарника, Алксниса и других военачальников. Их расстреляли
Ближе к председательскому столу сидел Буденный, рядом — армейский комиссар Мехлис, начальник Главного политического управления РККА; напротив — первый заместитель наркома, командарм Федько; с ним рядом командарм 1-го ранга Кулик, начальник Главного артиллерийского управления. Был здесь Щаденко, ведавший делами укомплектования и формирования Красной Армии, начальник Генерального штаба Шапошников.
В стороне от председательского стола в кресле устроился Сталин. Он тоже входил в состав совета. Не выпуская из рук трубки, генсек наблюдал за всеми со стороны. Но все знали, что именно он, а не председатель совета здесь главный, его слово решающее.
— Ну, что ж, не будем терять время, пожалуй, начнем, — сказал Ворошилов и посмотрел на Сталина.
Это был ареопаг — высший орган военной власти. Исходя из разработанной доктрины, он определял характер предстоящей войны, намечал перспективу развития вооруженных сил, стратегию и тактику, что, естественно, не могло не влиять на экономику страны. Задача под силу мудрейшим из мудрых, проницательным взглядом проникающих вглубь времени.
В недавнем прошлом армейское руководство незримо делилось на две непримиримые стороны с противоположными взглядами на перспективу развития и строительства вооруженных сил страны. Те, которых ныне нет, признавали будущую войну как войну моторов, тяготели ко взглядам буржуазных военных деятелей, невольно являясь проводниками вредной и не признаваемой в стране капиталистической науки. Они, по сути, отвергали приобретенный дорогой ценой опыт гражданской войны, недооценивали мощь красной кавалерии, являвшейся главной ударной силой в современных операциях.
Теперь тех нет, они растоптаны, уничтожены, а их теория отвергнута, восторжествовал взгляд конармейцев, которых в совете большинство: Буденный, Щаденко, Кулик, сам нарком Ворошилов. Их молчаливо поддерживает генсек Сталин, и, конечно же, Мехлис.
Тактично сдержан и уклончив в своих суждениях начальник Генштаба Шапошников. Это вполне объяснимо, поскольку следователи дотошно выискивают против него улики. Подозрение, а вместе с ним и опасность ареста, кружит и над недавно назначенным в наркомат Федько.
— Повестка заседания вам известна, — оглядывая присутствующих продолжал Ворошилов, — мы должны принять решение относительно механизированных и танковых формирований, я имею в виду корпусов и дивизий. Как показал опыт войны в Испании, применение их в современных боевых условиях нецелесообразно.
Не искушенный в военном деле, нарком не стал распространяться, округло говоря, делал упор на политическую значимость вопроса. Исход рассматриваемого дела был предрешен, и проект решения лежал перед ним на столе, однако необходимо было заслушать мнение присутствующих и запротоколировать.
Ворошилов посмотрел на Буденного, хотел что-то сказать, но тут же отвел взгляд от черноусого маршала. Знал, что Семен Михайлович плохой оратор и далек от дел теории. Однажды на расширенном заседании тот осмелился вступить в спор с Тухачевским и попал впросак.
— Что-то я вас не пойму, Михаил Николаевич? — попытался возразить коллеге маршал.
Тухачевский вздернул в недовольстве
— Так вам, Семен Михайлович, не все можно и объяснить. — Ив зале прошелестел смешок.
— Кто желает высказаться? — спросил Ворошилов и остановил взгляд на Щаденко. — Может ты, Ефим?
Щаденко, как и Ворошилов, в прошлом партийный руководитель на Дону, ныне армейский комиссар, выступать привык, поднялся.
— Я раньше и теперь утверждаю, что сбрасывать со счетов коня в пользу металла не подошло еще время. И не только потому, что в стране не развита промышленность, совсем нет! Партия и лично товарищ Сталин делают все, чтобы в ближайшие годы страна смогла догнать и перегнать промышленность Америки, не говоря уже о Германии и Японии. И не потому, что танки с их грохотом и лязгом потребуют многочисленный конский состав, чтобы подтаскивать эти тяжелые машины ближе к позициям врага. Если этого не делать, танки преждевременно обнаружат себя грохотом, и враг сумеет подтянуть орудия и их расстрелять. Не только в этом неоправданность машин. — Щаденко краем глаза посмотрел на Сталина. Тот, сощурившись от сизого дыма трубки, уставился в окно, словно бы и не слышал выступающего. — Озабоченность вызывает то обстоятельство, что для танковых и механизированных корпусов нужно подготовить тысячные кадры технически образованных людей…
— Позвольте мне, — зычно пророкотал Кулик, обращаясь к председателю. Поднявшись над столом, массивный, широкогрудый, он погладил большую бритую голову, откашлялся.
Ворошилов знал Кулика еще с гражданской войны. Тот служил под его началом, командовал артиллерией, потом возглавлял артиллерию Первой Конной армии.
— Докладывайте, товарищ Кулик. — Обычно Ворошилов обращался к нему по имени, но теперь соблюдал официальность.
— Я хотел бы продолжить доводы Ефима… то есть комиссара Щаденко. Ежели формировать танковые и механизированные соединения, тогда волей-неволей придется переводить большую часть артиллерии с конной на механическую тягу. Это тоже потребует не только дополнительное и немалое количество автомобилей, тракторов, но и механизаторов для них. А где их взять?..
— А дальнобойную и большой мощности артиллерию тоже надо перевести на конную тягу? — вдруг подал голос Сталин.
Кулик замешкался, но тут же уверенно ответил:
— Никак нет. Ее поставить на мехтягу.
— Понятно, — произнес генсек и было непонятно — согласен ли он с главным артиллерийским начальником или имеет другое мнение. — Продолжайте, товарищ Кулик.
— Исходя из сказанного, я предлагаю новые механизированные и танковые корпуса не создавать, а имеющиеся ликвидировать. Их личный состав обратить на формирование кавалерийских дивизий. Сокращение выпуска танков повлечет сокращение выпуска и орудий к ним. По-видимому, повлечет сохранение и противотанковой артиллерии.
— А это почему же? — спросил Федько. — Немцы, пожалуй, и не намерены сокращать производство танков.
И снова подал голос генсек:
— А как смотрит товарищ Кулик на производство автоматического стрелкового оружия?
— Отрицательно на это смотрю, товарищ Сталин. Автомат создает много треска, но меткость его низка. Чтобы поразить цель из винтовки, нужно один-два патрона, а из автомата нужно выпустить десяток-полтора. Автомат — это бесполезное оружие в нашей стране.
Главным военным событием 1939 года были бои в Монголии, на Халхин-Голе. Командующим туда был назначен малоизвестный тогда комдив Жуков. Для контроля и оказания помощи к нему из Москвы прилетело немало начальства. Каждый считай своей обязанностью навязать командующему свои предложения.