Выбор Донбасса
Шрифт:
Франсуа. Скажи мне, что ты шутишь…
Песня заканчивается. Аплодисменты.
Патрик Брюэль. Я хотел бы поблагодарить человека, подарившего мне текст этой замечательной песни, моего друга, поэта Юри Горбенко!
Юрий встает, раскланивается. Вновь садится на место.
Франсуа. …Убийца! Ты сейчас убил меня! Ты знаешь, чего мне стоило получить для тебя этот контракт? На твою пьесу никто не пойдет!
Юрий. Извини, Франсуа, мне еще надо успеть на репетицию… (Встает из-за стола.)
Франсуа (вслед Юрию). Одумайся, умоляю!..
Парижская улица. Фасад небольшого театра — вечер
Над входом, большими буквами, название театра:
«LES SAISONS RUSSES».
В стеклянной витрине, справа от входа в театр — анонс ближайшей премьеры: «Faust et Helene».
Маленький театральный зал — вечер
На сцене — актриса в костюме Елены Троянской, сидит перед зеркалом, накладывает на лицо крем. Юрий сидит в кресле, в зале, наблюдает за ней.
Актриса.
…Не смотри ж ты так…. А что я? —
«Бессмертная, богиня, все такое».
Но к ним…
(кивает на небо)
пришла я, если разобраться,
Немолодой — уж было мне за двадцать…
Юрий встает со своего кресла, подходит к рампе.
Актриса (Юрию). Что-то не так? Я всё переврала?..
Юрий. Нет-нет, всё так. Просто, тут у вас будет новый текст, я сегодня дописал. Попробуйте его сейчас…
Протягивает лист бумаги с текстом актрисе.
Возвращается в свое кресло.
Актриса (читает по бумажке).
«…Да-да, за двадцать уже было где-то….
А ты что думал: девочка?.. Поэты!..
Сдала тогда я, и не без причины:
Война ведь, смерть… Как любите мужчины
Вы воевать, все б бегать вам с железом….
Как вспомню: Гектор бьется с Ахиллесом!..
Разруха… Илион лежит в крови весь….
Морщины эти там и появились…
Как хорошо — уже за то люблю лишь —
Что ты ни с кем хоть, милый, не воюешь!
Раздается чуть слышный сигнал телефона; Юрий достает телефон, читает сообщение.
…Я так устала, правда — в век из века —
Немножко лишь привыкнешь к человеку —
Его уже убили… Ты так ласков….
Но осторожно — не сотри мне маску…»
Юрий
Юрий (актрисе). Простите меня, Ира. На сегодня всё.
Париж. Русское кафе — поздний вечер
Уютное парижское кафе.
В углу — телевизионный экран, передают новости по российскому каналу RT.
За столиком — Юрий и Алла — женщина лет сорока пяти, в черном платье. Светлые волосы убраны под черный платок.
Алла. …«Мам, — говорит, — я отъеду, тут, ненадолго»… А врать-то не умеет, по нему ведь сразу всё видно. Катя плачет, говорит, это, мол, не твоя война, ты детям здесь нужен… Будь жив его отец, он бы смог его удержать. Что это за война, Юра? Почему именно — мой Егор?.. Спасибо, хоть тело прислали. Многие пропадают вообще, бесследно…
Подходит официант.
Официант. Еще что-нибудь?
Юрий. Спасибо, все.
Юрий кладет купюру на стол. Официант берет ее, кивком благодарит Юрия и уходит.
Алла достает из сумки конверт.
Алла. Вот… После смерти Паши, ты — единственный, кого он слушал. Он тебя очень уважал… даже любил. Здесь диск… Он просил передать его тебе, если, вдруг… Сказал, ты его поймешь.
Алла отдает Юрию конверт. Вытирает платком слезу на щеке.
Официант берет ТВ-пульт, увеличивает звук.
Диктор ТВ (на русском языке). …По заключению Одесского бюро судебно-медицинской экспертизы, смерть людей, погибших в Доме профсоюзов 2 мая, наступила в результате отравления угарным газом и из-за ожогов. Признаков насильственной смерти на теле кого-либо из сорока восьми жертв не обнаружено…
На экране — кадры любительского видео: пожар в Доме профсоюзов в Одессе: летящие в окна горящего шестиэтажного здания «коктейли Молотова», прыгающие с крыши люди, толпа в «балаклавах», с дубинками, скандирующая «Слава Украине!»
Алла (глядя на экран). …И это — наш родной город, Юра?
Юрий. Это, еще недавно — наша с тобой страна, Алла.
В кафе шумно вваливается компания молодежи, заказывает напитки, один из них переключает телевизор на французский канал.
Официант бросает извиняющийся взгляд на Юрия.
Юрий и Алла встают и идут к выходу.
Мы слышим комментарий новостей на французском языке.