Выбор Клинка
Шрифт:
– Тогда оставь меня в покое и прикажи выпустить отсюда, – неожиданно тихо прошептал юноша. – Плата за подобное чрезмерна. В своей жизни я всего добьюсь сам…
В комнате вновь повисла тишина – задумчивая, тягучая и вязкая, давящая на плечи и волю Такеши. Его желудок протестующе бурчал, сокращаясь и требуя пищи, пытаясь хоть как-то воздействовать на своего хозяина. Но парень остался твёрд.
– Поешь. Раз уж ты собрался и дальше противостоять судьбе, то будет неплохо, если у тебя на это останутся силы. – проговорил Котаро после долгой паузы, вставая
Такеши отрицательно помотал головой. Он попросту не мог позволить себе взять еду. Для него это было бы признанием своей слабости, первой ступенькой на пути к рабству, которого он так хотел избежать.
– Ты не ошибся лишь в одном: в отсутствии разумного и логичного выбора. Клан Такэда не позволит отпустить кандидата обратно. Либо обучение, либо смерть, – припечатав юношу последней фразой, синоби выскользнул из комнаты и задвинул за собой перегородку, оставив Такеши в одиночестве. Беспризорник вновь зло уставился на чашку рамэна и вполголоса выругался. Его одолевали сомнения в правильности выбранного пути. А в речах рыжеволосого здоровяка звучало слишком много правды.
Такеши невольно вновь вспомнил как играючи и небрежно Котаро расправился с его бандой. Ни одного лишнего движения – десяток шагов и шесть ударов, каждый из которых оставлял по скрючившемуся от боли телу на грязном заплёванном асфальте.
– "Ночные тени"? Это бред какой-то, не могли же кланы настолько… – прошептал Такеши себе под нос и замолк, озарённый догадкой.
Потому что могли. Как раз-таки кланы или имперские рода могли рискнуть и пойти против указа Императора, возрождая запретные традиции и пестуя собственных "убийц". Стать одним из них…
Опасно. Смертельно опасно.
Но "ночная тень" способна диктовать свои условия или сбежать. Если Котаро не обманул и сможет его научить, то…
– Не хочу им служить… Не хочу!!! – зло выкрикнул Такеши, пинком отшвыривая котацу дальний угол комнаты и избавляясь от терзающего искушения. Но вместе с тем кончики его ушей сразу же заалели от стыда. Такеши вспомнил то, как сам одёргивал младших, что в дни достатка из шалости могли начать швыряться едой.
Он почти решился.
Заглянувший на шум гвардеец клана удивлённо изогнул бровь, застав в комнате мальчишку, ползающего по полу с тряпкой в руках. Удивление клановца было вызвано тем, насколько верным оказалось предсказание человека, недавно вышедшего из помещения.
– У вас всё в порядке, юный господин? – вежливо поинтересовался он, в полной мере соблюдая инструкции от начальства и желая убедиться, насколько полным окажется предсказание рыжеволосого.
Услышав это обращение, Такеши вздрогнул так, словно его ударили. Вздрогнул и неожиданно понял, что оно ему понравилось.
– Да, всё в порядке, – ответил он, только ради того, чтобы не молчать, и сел на колени, рукавом кимоно смахивая со лба капельки пота. – Простите, что побеспокоил. Нервничаю перед первым занятием. А ещё я не знаю куда идти.
– Если вы хотите успеть на занятие, вам следует поторопиться,
***
Мои учителя часто иносказательно называли Путь попыткой плыть против течения реки жизни, подразумевая необходимость постоянного движения и развития. Любая остановка или заминка не означала передышки – они безжалостно отбрасывали назад, пуская прахом усилия предыдущих дней, месяцев, лет…
Догматы Пути Воина неумолимы и не знают различий, статичны и не способны подстроиться под определённую ситуацию, однозначны и не имеют двойных толкований.
И поэтому они ошибочны.
Потому что в жизни рано или поздно наступает момент, когда уже нельзя просто идти дальше. Момент, когда следует остановиться и поразмыслить о том, как, зачем и куда идёшь. Поразмыслить о том, что избранный Путь может оказаться… Заблуждением? Ошибкой? Тратой времени? Или тем, что человек ещё не готов принять и понять?
…Льющийся ручьями пот насквозь промочил рубаху из грубого, домотканого полотна – одежда неприятно прилипала к телу, но снимать её и подставляться лучам злого, полуденного солнца стал бы разве что неопытный в таких делах городской житель. В очередной раз поморщившись от неприятных ощущений и поправив соломенную дзингасу, я со всем тщанием продолжил лупить кувалдой по толстому бруску из выдержанной древесины, стараясь как можно сильнее и глубже загнать его в неподатливую сухую землю.
Дерево глухо ударялось о дерево, а моё хриплое тяжёлое дыхание звучало в такт движениям молота – вдох сопровождал его стремительный взлёт, а шумный выдох следовал вместе с не менее стремительным падением, сменяясь громким и гулким стуком. Ровные ряды уже вколоченных в землю свай внушали надежду на скорое окончание работ. Но, с другой стороны, они лишь должны были смениться иными.
– Твоя память хранит в себе многое, внук. В частности – множество слов, смысла которых я ранее не понимал, – иронично проговорил дедушка Хандзо, плавно вышагивая из небольшого вихря, взметнувшегося в воздухе неподалёку от меня.
– Хххааа… Например? Хххааа… – поинтересовался я в перерыве между ударами. – Ты же пришёл с чем-то конкретным или так, порассуждать о высоком?
– Например? Хикикомори. Знаешь такое слово? – ответил дед, не скрывая осуждающих интонаций в голосе и степенно оглаживая свою седую бороду. – Времена меняются. В моё время подобной придурью не страдали, вот и не испытывали нужды в подобном определении.
Слова предка отозвались неприятной, царапающей самолюбие реакцией – ответная фраза захлебнулась в зародыше, а я стиснул зубы и ещё ожесточённее заколотил деревянным молотом по свае, вымещая на ней свой негатив. Череда ударов слилась в один сплошной звук…