Выбор курса
Шрифт:
– Красивая машина, – уважительно заметил Эрик, подводя итог своему исследованию. – Разумно скомпонована, и экипаж почти в два раза меньше, чем у наших ракетоносцев. Броня внушает. Двигатели, словно, из сказки. Из минусов – только размеры ракет, соответственно, и боеголовка маловата. При прямом попадании в корпус крейсера пробьет только внешний корпус, так что придется пускать две – одну за другой. Тогда есть шанс…
– Одну за другой? – нахмурился Павел. – Разве взрыв первой не уничтожит вторую?
– Вторая должна войти в ту же самую точку, что и первая, но с задержкой в несколько миллисекунд, – объяснил Эрик. – Я так при Фронтире обездвижил крейсер «Азам».
– Красивая атака, – без улыбки и лишнего веселья заметила Алена. – Я много раз просматривала запись, но этого момента
– Фильм монтировал не я, – развел руками Эрик. – Я тогда, если честно, двадцать семь часов в полной отключке провел. Все самое интересное пропустил.
– Двадцать семь часов? – нахмурилась Ирина. – Постойте, Эрик! Вы что шли на «подпрыжке»?
– Не могу комментировать, – сразу же подобрался Эрик.
– Да, и не надо! – криво усмехнулся Павел. – Чем еще можно довести свою нервную систему до коллапса?
– Ты это выдержал? – У Алены даже краска с лица сошла. – Ты…
– Я пробовала один раз, – тихо сказала Ирина. – Две минуты полета, девять часов беспамятства и еще две недели в постели. А у вас, Эрик, было, по моим прикидкам, не менее девяти минут на прорыв периметра… Как вообще живы остались!
– Божьим промыслом, – пожал плечами Эрик, вспомнив ужас той атаки.
«Белый шум», от которого, казалось, закипает мозг… судороги, прокатывающиеся волна за волной по всему телу… И еще перегрузки… Семь «же» и резкий переход на восемь…
– Ты верующий? – удивленно вскинула брови Алена, услышав одну из любимых присказок Эрика.
«Божьим промыслом, и что здесь такого?».
– Не думаю, – ответил он вслух. – Во всяком случае, не в общепринятом смысле слова…
Обед. Осмотр крейсера. Он, как и ожидалось, оказался меньше, чем «Клив-Солаш», но тоже внушал уважение. Беседа с пилотами в рубке. Разговор тет-а-тет с Ириной Ма в ее кабинете с мягким прощупыванием перспектив сотрудничества между империей и республикой, словно это Эрик, а не адмирал Север, возглавлял имперскую миссию. И, наконец, Эрика оставили в покое и отпустили «баиньки». Он прошел в гостевую каюту, своими размерами и отделкой живо напомнившей ему виденные пару раз в жизни адмиральские каюты, принял душ и, не одеваясь, устроился за терминалом компьютера. Сегодня у него появился повод заглянуть поглубже в совершенно неизвестные ему до сих пор историю и культуру республики Сибирь. Но поработать «от души» не получилось. Мурлыкнул зуммер дверного замка, и Эрик усмехнулся, прикидывая, насколько он прав. Было бы с кем, побился бы об заклад. Но не с кем, да и незачем. Не стал бы Эрик делиться подобными предположениями с посторонними людьми. С близкими, впрочем, тоже, но уже из совершенно иных соображений.
– Слушаю вас, – сказал он вслух, активируя дверное переговорное устройство.
– Это я, – ответила женщина. – Или не ждал?
– Ждал, – усмехнулся Эрик, отпирая дверь. – Входи, я только что-нибудь надену.
– А смысл? – спросила Алена входя в гостиную. – Или ты любишь, чтобы тебя раздевала женщина?
– Давай, я все же хоть трусы натяну, – ответил он из спальни. – Или ты предпочитаешь, сразу в постель?
– Постель – это тривиально, – хохотнула женщина, входя в спальню. – Ну и зачем это надо было делать? – покачала она головой, рассматривая Эрика, который только-только успел натянуть трусы. – Или ты хочешь, чтобы, снимая с тебя трусы, я «посмотрела на тебя эдак снизу-вверх»?
В том, что Алена придет к нему в каюту или, для разнообразия, пригласит его к себе, Эрик практически не сомневался. Очень уж недвусмысленные взгляды бросала на него женщина, слишком уж двусмысленные реплики слетали с ее прекрасных губ. Так что у Эрика было достаточно времени, что обсудить с самим собой довольно широкий спектр вопросов, сводившихся, на самом деле, к одному, но зато кардинальному – к вопросу верности. Для него было очевидно, что он любит Веру, и, хотя они не приносили друг другу супружеских клятв, Эрику казалось, что, переспав с другой женщиной, он совершит акт измены. Чего здесь было больше? Наивности или юношеского
О том, что он неправ, или, как минимум, не совсем прав, он узнал за пару недель до начала войны. Предполагая провести отпуск с Верой в имении «Омут Планка», Эрик решил восполнить пробелы в образовании. В этом смысле, он не видел большой разницы между техникой пилотирования и сексом. И там, и там, имелась теоретическая составляющая, которую можно и нужно изучать, и практическая сторона дела, которую, в худшем случае, можно вообразить, глядя на действия других, а в лучшем – опробовать на виртуальном имитаторе, благо специфические программы существовали едва ли не на все случаи жизни. Тогда-то Эрик и узнал, что кроме «техники», существует еще и этическая составляющая вопроса. Не то, чтобы он не догадывался об этом прежде, но все-таки разъяснения, данные по этому поводу главным психологом ВКС контр-адмиралом медицинской службы профессором Бернардом Герцем, давали ответы практически на все вопросы этики секса, которые мог задать себе офицер военно-космических сил. И, если прежде Эрик отнесся к словам адмирала Герца с известным скепсисом, события последнего времени позволили ему понять наконец, о чем говорил маститый психолог.
Герц предлагал четко разделять любовь и секс. Любовь, по его мнению, сильное и важное чувство, которое благотворно влияет на качество секса, но может существовать и само по себе без какой-либо связи с физиологией, хотя в последнем случае возможны негативные последствия для организма человека. Секс, в свою очередь, это чистая физиология, которая желательна в случае разделенной любви и, более того, способна усилить чувства влюбленных, но прекрасно существует сам по себе, не нуждаясь в подкреплении со стороны чувств. Длинные и неглупые рассуждения профессора сводились к простой констатации фактов. Люди различаются по своей сексуальной конституции, у них разное либидо, которое к тому же подвержено влиянию множества факторов. Грубо говоря, человек со слабым либидо, да еще и занятый сложной работой или находящийся в состоянии сильного стресса, легко справляется с «соблазнами» и может без труда соблюдать вынужденный целибат астронавта, подолгу находящегося вдали от любимого человека. Соблюдение верности в этом случае в большей мере связано с физиологией, а не с моралью, даже если сам человек думает иначе. Однако у людей с сильным либидо все происходит с точностью до наоборот. Чем больше стресс, тем сильнее половой аппетит. Разумеется, все это можно снивелировать с помощью специальных медикаментозных средств, но ничего здорового в этом нет, да и помогает не всегда. Поэтому у офицеров ВКС с верностью супругам или постоянным партнерам – серьезные проблемы. Адмирал Герц полагал, однако, что проблемы эти вызваны неправильным пониманием взаимосвязей между чувствами (любви, долга и прочего в том же духе) и секса. Но если вы способны отделить одно от другого, все противоречия снимаются сами собой. Однако и хвастаться тут нечем. Чем меньше знает ваш партнер о сексе на стороне, тем лучше. Или согласно старой флотской поговорке, «все, что происходит в походе, пусть в походе и останется».
Умом Эрик все это понимал, но принять душой такой подход к любви и сексу ему мешали некоторые соображения личного порядка. Впрочем, в конце концов, он разобрался и с ними. Вопрос ведь прост: как он сам отнесется к тому, что где-то там, в своем «походе», Вера тоже с кем-нибудь переспит? Исследовав свои мысли и чувства по этому поводу, Эрик с удивлением обнаружил довольно странный ответ. Никак. Потому что его это не касается до тех пор, пока не касается их любви. А секс… Конечно, лучше бы ему об этом просто не знать, но было бы неправильно запретить человеку есть и пить в чужом доме, только потому, что теоретически – не здесь и не сейчас, а где-нибудь когда-нибудь, – ты можешь приготовить ему свой замечательный обед.