Выбор сделанный судьбой
Шрифт:
— Нет. Они умерли, и, скорее всего, переродились на другой планете.
— А..ооо…
Я растерялась. Думала в этой жизни меня ничем не удивить. Обычно детям рассказывают сказки, что родители на небе в виде ангелов, охраняют его покой. А тут реинкарнация, да ещё и с фантастическим уклоном.
— И кто навёл тебя на эти мысли?
— Прочитал в одной из книжек, уже не помню, как называется. А ты поранилась? — сменил тему ребёнок.
— Да так, небольшой ожог, — постаралась как можно более безразлично сказать я. — Давай уже ложись, у тебя завтра много серьёзных
Сама не ожидала от себя такого предложения, учитывая, что мальчик явно сам умеет читать, раз говорил об этом.
— Правда, почитаешь? — загорелись голубыми искрами огромные глаза мальчика. — Как мама перед сном?
— Эээ… — я слегка опешила от такого сравнения. — Ну… да…
Мальчик тут же переместился в свою кровать, успев захватить одну из книжек, улёгся удобнее и протянул её мне.
— Антуан де Сент-Экзюпери «Маленький принц», — начала читать я. — Когда мне было шесть лет, в книге под названием «Правдивые истории», где рассказывалось про девственные леса, я увидел однажды удивительную картинку. На картинке огромная змея — удав — глотала хищного зверя…
Я вошла в кабинет Громова очень тихо, почти на цыпочках. Игорь посапывал на диване, прижимая к груди одну из историй болезни. Я подкралась к нему, стараясь как можно меньше создавать шуму.
— Я знаю, что это ты, Ника, — пробубнил он, заставив меня застопориться.
Это он сейчас во сне разговаривает, или реально понимает, что я к нему крадусь? Громов же тем временем, повернулся на левый бок, поворачиваясь ко мне спиной, сминая тем самым бумаги. А я тут стою и не знаю — то ли возгордиться тем, что он даже во сне обо мне думает, то ли уже можно снять конспирацию?
Я вновь на цыпочках стала приближаться к мужчине. Он спокойно и мерно дышал, что говорило о том, что Игорь спит. Наклонилась поближе проверить стадию сна. Что-то горячее скользнуло мне на бедро и резко дергануло. Равновесие было мной потеряно, и я распласталась по груди Игоря.
И когда только повернуться успел?
Чья-то история болезни погибла смертью храбрых, смятая и погребённая под нашими телами.
— Доброе утро, — постаралась как можно беззаботнее улыбнуться я, глядя в его тёмные глаза.
Странно, я всегда считала их карими, а они непонятного болотного цвета с золотыми искорками.
— Оно было добрым до твоего прихода, Порш, — строго смотря на меня, проговорил Громов. — Ты что-то хотела? Разыграть? Разбудить? Изнасиловать, воспользовавшись моментом?
— Тебе жалко что ли своего тела? И ты ведь тоже получишь удовольствие? — наигранно обиделась я.
Громов тяжело вздохнул, его рука очертила изгибы моего тела от бёдер до лопаток, а потом он зарылся в свои волосы цвета тёмного шоколада. Мне тоже захотелось запустить свои ручки в его шевелюру, ощутить их гладкость и мягкость, помассировать его затылок, убрав напряжение из его глаз. Кончики пальцев изрядно зачесались, а на обожженной руке вдвойне, видимо начался восстановительный процесс кожи.
— Мля, Ника, не смотри
Ага, счаззз! Сам меня на себя уронил, я слазить не собираюсь, тем белее первый раз за всю смену прилегла.
— Как? — невинно похлопала я глазками, цепляясь в плечи Громова, напоминая клеща.
— Вот так, как ты сейчас смотришь, иначе я закрою дверь и принудительно позволю тебе насилие над своим телом.
Я елейно улыбнулась. За последние пять лет общения с Игорем я многие его повадки хорошо изучила и отлично понимала, что он сейчас шутит, и на романтический лад не настроен. Хотя кто бы был настроен после тяжелой смены, какие очень часто выпадают ему.
— Так зачем ты пришла?
Я позволила Игорю ссадить меня со своего тела и подняться. Сама же осталась сидеть, и взяв изрядно измятую историю болезни попыталась её реанимировать.
— Хотела поговорить о том мальчике, которого перевели в палату интенсивной терапии.
Громов напрягся и пристально посмотрел на меня.
— С ним что-то случилось? Почему меня не позвали сразу же? — он даже на выход ломанулся.
— Всё с ним хорошо. Недавно подключили все нужные аппараты. Он, конечно, расстроился, что ему теперь нельзя вставать, но я пообещала, что в мою смену, он сможет любоваться на звёздное небо.
Игорь выдохнул и, подойдя ко мне, сел на диван.
— Он совсем недавно тяжело переболел. Инфекция дала осложнение на сердце. И пока он слишком слаб для пересадки, поэтому мы отложили операцию до лета, — ввёл меня в курс дела Игорь. — Если у меня не будет операций, то он будет под моим присмотром встречать звёзды, твоей же квалификации для это не хватает Ника, — он серьёзно посмотрел мне в глаза.
— Я могу брать с собой Петю, его же знаний хватит?
— Его хватит, но я бы предпочёл, чтобы без меня Данила от аппаратов не отключали.
В груди что-то странно ёкнуло.
— Кого?
— Пиздец, — выругался Громов. — Ника, просто занимайся своей работой. А мальчика оставь в покое. Хорошо?
— Как его зовут, Игорь? — злость разливалась по венам жгучей патокой. — Ты от меня его скрывал? Поэтому я не нашла ни истории болезни, не даже каких либо выписок о нём в журнале?
Мы стояли друг напротив друга, я прожигала его взглядом, Игорь продумывал ходы отступления. У меня даже создалось ощущение, будто я ощущаю его мыслительный процесс.
Он сдался первым. Зарылся пятерней в гриву своих волос, вновь заставляя меня немного отвлечься на неё. Вновь выругался, ворча, что меня нужно было отправить в гинекологию, чтобы не скрывать ребёнка. А я тупо пялилась на него с открытым ртом.
— Его зовут Данил Смирнов, у него пролапс митрального клапана, первый вариант был поставить ему ригидное кольцо, но состояние мальчика ухудшилось и сейчас речь только о пересадке сердца. После твоей истерики, я решил, что в детском отделении тебе будет намного лучше, смертность там почти нулевая. Твоё психическое состояние после похищения Кристины оставляло желать лучшего. Я постарался учесть всё и перестраховаться…