Выбор сердца
Шрифт:
— У моего папы тоже есть меч и шлем, — сказала Эль. Ирина и Ада со значением переглянулись.
— Твой папа стражник? — спросила Ада.
Эль поджала губки и важно ответила:
— Да, он отдает приказы стражникам.
— Ситуацию эта новость не проясняет, — задумчиво сказала Ада. — Она может означать, что он был полицмейстером или, как и в нашей первоначальной версии, нанял стражу для сопровождения в пути и поэтому отдавал ей приказы. Эль, солнышко, твой папа каждый день носит шлем и меч?
— Не-ет. Никогда, — девочка энергично затрясла головой, ее косички весело запрыгали по плечам.
— Н-да, безнадежно, — огорчилась Ада.
Ирина молчала, бесцельно перебирая в руках фотографии.
— Можно посмотреть? — спросила Ада.
Тотчас же получив
— Какая красота! Они гораздо лучше, чем в твоем паспорте: ярче, четче, красочнее. Это твои родственники?
Ирина пересела на лавку и с удовольствием принялась объяснять: кто есть кто. Ада уже выразила восторг всеми известными ей восклицаниями, когда на очередной фотографии увидела подругу в купальнике и рядом с ней мужчину с голым торсом, что заставило ее ненадолго потерять дар речи.
Да, фото откровенное, если оценивать его с точки зрения местных норм морали, — подумала Ирина.
— Это я на пляже со своим другом. Посмотри, здесь есть еще такие же, но на заднем фоне видны другие отдыхающие и море.
В дверь постучали, и Ада не успела прокомментировать увиденное. Она сунула фотографии Ирине в руки и, шепнув:
— Убери с глаз, — пошла открывать дверь.
— Ханум, — на пороге появилась Агния. — Дамдин-абый ждет вас внизу. Девушки дружно охнули: Ирина в сопровождении Дамдина уже давно должна была быть на пути к ратуше.
Несколько дней назад она обратилась к Дамдину с просьбой помочь ей с удочерением Эль. Весь последний месяц ее терзали мучительные чувства: жалость к ребенку, тосковавшему по родным, особенно вечерами, к которой порой примешивалась жалость к самой себе, и, главное, крепнущие день ото дня привязанность и невыразимая нежность к этому ребенку. Впервые задумавшись об удочерении, она вдруг поняла, что мечта последних нескольких лет ее жизни близка к осуществлению. Наступил момент осознания, почему она здесь. Эль — это дар мироздания на ее мольбы о ребенке. Она оказалась в этом мире, потому что ее место рядом с этой девочкой.
Аделина очень деликатно советовала Ирине не торопиться, но для Ирины это было все равно, что поставить жизнь на паузу в ожидании счастья и бездействовать: ждать, что таинственный незнакомец, постучится в твою дверь и скажет: Меня ждешь?
Слава наоборот, предлагала действовать. Ирине некстати вспомнился последний разговор с подругой о вдовце с ребенком. Вдовец в данном конкретном случае был бы досадной помехой, даже угрозой Ирининому внезапному материнству. Упрекнув себя в равнодушии к судьбе незнакомого человека, являющегося отцом ее будущей дочери, решила заняться самобичеванием позже, а сейчас при поддержке Дамдина ходатайствовать у бургомистра об удочерении. Когда решение было принято не только сердцем, но и осознанно, в душе воцарилась необыкновенная гармония, состояние, которое люди называют счастьем.
Приемная бургомистра города Турова имела только одно несущественное отличие от приемной градоначальника любого из российских городов — отсутствие компьютера на столе его секретаря. Едва переступив порог приемной под высокомерным взглядом этого посредника между ничтожными просителями и ИМ, девушка почувствовала свою незначительность и ничтожность проблемы, с которой явилась в это уважаемое учреждение. Не вполне сознавая, чем это может ей помочь, она спряталась за широкой спиной Дамдина, который в отличие от нее не испытывал никакого дискомфорта от пронзительного взгляда мужчины за конторкой. Ирина вообще с трудом представляла себе ситуацию, в которой ее работодатель мог бы потерять невозмутимость и самообладание.
Растянув губы в некое подобие улыбки, секретарь указал на стулья у стены, а сам скрылся за дверью кабинета. Ирина присела на предложенный стул и, пытаясь подавить подступивший мандраж, закрыла глаза, и начала повторять подходящую к случаю аффирмацию: "Ситуация разрешится приемлемым для меня способом". Для пущей убедительности решила повторить ее в трех лицах: "Я, Ирина, разрешаю ситуацию приемлемым для меня способом. Ты, Ирина, разрешаешь ситуацию приемлемым для тебя
— Нас ждут.
Шагнув за порог кабинета, Ирина окинула его взглядом в поисках того самого коротышки с красным потным лицом. Но никого, кроме привлекательно мужчины с прекрасным цветом лица, не обремененного лишними килограммами, а внешностью и фигурой, напоминавшей Дамдина, но лет на десять старше, не обнаружила.
В отличие от своего секретаря, хозяин кабинета встретил их улыбкой. Выйдя из-за стола, поздоровался за руку с Дамдин-абыем, поклонился Ирине. Она в свою очередь склонила голову, как ее научила Ада.
— Аскар-абый, позвольте представить вам Ирину Оскаровну Буллер, — сказал Дамдин. — Ирина-ханум, бургомистр города Турова Аскар Авдеевич Тугорхан.
— О, — радостно воскликнул бургомистр, — почти что тезка. — Ирина улыбнулась в ответ, волнение, наконец-то, отпустило ее.
— Боюсь, что нет. Имя моего отца Оскар, немецкого происхождения, означает "копье бога". А ваше, если имеет татарские корни, означает "воин", "защитник", если же казахские то "неприступный".
Брови бургомистра удивленно поползли вверх.
— Мне пришлось в свое время изучить этот вопрос, так как многие мои знакомые порывались называть меня именно Ирина Аскаровна, вместо Оскаровна, — пояснила Ирина, сделав ударение в своем отчестве на первом слоге.
— Вы рассказываете удивительные вещи, — сказал бурмистр и, взяв Ирину под локоть, потянул ее от стульев, стоящих против его массивного стола к одному из кресел, расположенному у круглого столика рядом с окном. Дамдин, усмехнувшись, последовал за ними. — Я никогда не задумывался над тем, что мое имя, как и имя любого другого человека могут что-то значит и считал их благозвучными наборами букв.