Выбор за тобой

Сванхольм Делла

Джессика часто задумывалась, почему он ей приснился накануне их первой встречи. Что в действительности означал тот сон? И хотя Джессика была вполне современной, прагматичной девушкой, она стала искать мистический смысл в этом сне. Ведь есть же в нашей жизни что-то непознанное, что-то сверхъестественное, то, что лежит за гранью науки, за гранью наших обычных представлений. Эти мысли не шли у нее из головы. В результате она поймала себя на том, что все чаще и чаще думает об Алане. Ее сердце сжималось от какого-то сладостного предчувствия, когда она

думала, что вот завтра он снова из-за камеры будет приветствовать ее и обязательно подмигнет ей. Ей казалось, что так он подмигивает лишь ей одной.

Однажды он зашел к ней в вагончик поболтать и попросил разрешения закурить. Джессика вообще-то терпеть не могла курильщиков, но тут неожиданно кивнула.

Алан вынул из кармана зажигалку, взял сигарету и закурил. Джессика как зачарованная уставилась на его руки. Ей вдруг захотелось, чтобы эти руки ласкали ее. Глаза ее потемнели от желания, и она не услышала, как Алан задал ей какой-то вопрос. Она вздрогнула и взглянула в его голубые глаза.

– Извини, я задумалась.

Алан молча затушил сигарету и шагнул к ней.

– Кажется, мы оба думаем об одном и том же… – Он обнял ее и прижался губами к ее губам.

У Джессики закружилась голова. Его губы были горячими, требовательными и нежными одновременно.

– Алан… ты сошел с ума, – с некоторым запозданием услышала она собственный голос, который показался ей чужим.

– Мы оба сошли с ума. Так будет правильнее. – Алан отстранился от нее. Его ярко-голубые глаза горели. – Боже мой, Джессика, как ты прекрасна!

– Алан, мы не должны… – Она не могла подобрать нужных слов. Слова звучали как-то фальшиво, нелепо…

– Не должны – что? – Он не сводил с нее своих горящих глаз.

– Я не знаю… – Джессика провела рукой по лбу. Он весь горел – точно поцелуи Алана, проникнув под кожу, воспламенили ее тело. – Алан… все-таки… мы работаем над фильмом – разве не так?

– И что? Разве я не рассказывал тебе, сколько романов завязывается прямо на съемочной площадке? – Он приблизился к ней. – Съемочная площадка идеальное место для того, чтобы здесь вспыхнула любовь. Здесь царит своя, совершенно особая аура. Здесь все чувства особенно обнажены. И не нужно ни от кого ничего скрывать. – Он попытался вновь поцеловать ее, но она уклонилась от поцелуя. Только она одна знала, чего ей это стоило.

– Боюсь, это только все усложнит, Алан, – сказала она наконец. Боже, какую чепуху я несу! – мелькнула мысль. Ведь он абсолютно прав: мы оба сошли с ума. И он и я. И противиться этому еще большее безумие. Как же он хорош!

Алан опустил глаза. На губах у него играла улыбка, от которой Джессика воспламенилась еще больше. Ей хотелось, чтобы он поднял глаза, чтобы посмотрел на нее, чтобы подарил эту улыбку ей – и только ей. И поцеловал ее.

– Желание женщины для меня закон, – сказал наконец Алан. – И если женщина говорит мне, что моя любовь к ней все усложняет, я уйду. – Он посмотрел в глаза Джессике. – Чао, Джесс!

Дверь вагончика хлопнула. Внутри остался

только запах сигарет Алана. И воздух, который, казалось, был наэлектризован его присутствием.

Джессика глубоко вздохнула и без сил опустилась в кресло. Ноги отказывались служить ей, но внутри у нее все пело от новых, непривычных чувств. Пело и трепетало от нетерпеливого ожидания. Этот приход Алана Кроненберга точно перевернул новую страницу в ее жизни. Распахнул ей глаза и заставил увидеть то, что она до сих пор не хотела или боялась увидеть. Она вдруг почувствовала, что любовь бродит где-то совсем рядом, что достаточно лишь протянуть руку. Но что же тогда делать с Джоном Нельсоном? – подумала она в следующую секунду. Ведь мне казалось, – причем казалось совсем недавно! – что это он любит меня!

Она уставилась на цветастый половичок в мексиканском стиле, лежавший на полу. Нет, наверное слово «любит» по отношению к Джону и к ней самой все-таки преувеличение. Конечно, преувеличение! Нет, он действительно поцеловал ее, но… Но после этого он больше ни разу не сделал попытки приблизиться ко мне. Даже на словах… Мы с ним говорили о работе, об одной только работе. И ни о чем другом.

Она опустила голову. Наверное, тот поцелуй все-таки не слишком много значил. Это надо было признать. Но поцелуй Алана… О, это совсем другое дело!

Было бы слишком хорошо, если бы меня вдруг полюбил режиссер картины, в которой я снимаюсь, подумала она. Это было бы чересчур похоже на сказку.

Работая на съемочной площадке, Джессика уже хорошо поняла, что главный режиссер слишком большой человек в кино, что на нем лежит чересчур большая ответственность, чтобы влюбляться направо и налево. От него зависит судьба всей картины, а значит, и судьбы сотен людей, так или иначе связанных с фильмом, который он снимает.

В трейлер постучали. Джессика вдруг почувствовала, как у нее учащенно забилось сердце. Кто это? Алан? Джон?

– Войдите, – слабым голосом пискнула она.

В трейлер вошла Анна Бальдини.

– Ах это ты…

– Надо немного поработать с твоими волосами, – объяснила Анна. – Я получила особое указание от Нельсона.

Джессика послушно уселась в глубокое кресло. Анна принялась за работу.

– Анна, можно тебя кое о чем спросить?

– Конечно, – отрывисто произнесла та. – Спрашивай!

– Джон Нельсон… – Джессика помялась, не зная, как задать этот вопрос. – Он женат? – спросила она наконец.

– Нет, – покачала головой Анна.

Сердце Джессики быстро и радостно застучало. Она вдруг почувствовала огромное облегчение.

– Но если ты спросишь, есть ли у него женщина, то ответ утвердительный.

Сердце Джессики ухнуло куда-то вниз.

– Не далее как несколько дней назад она была здесь, на съемочной площадке. – По лицу Анны промелькнула усмешка.

– Ты видела ее? – глухо спросила Джессика.

– Мельком. Она ведь беседовала с Джоном наедине.

– Ну конечно…

– Но получилось целое представление.