Выбор
Шрифт:
Лиза замерла.
— Почему?
— Потому что у меня на уме совсем другое. Иди сюда, — прошептал мужчина, привлекая ее к себе.
Глава 32
Несколько часов спустя он опустил руку между ее ног, поглаживая и лаская с какой-то особенной нежностью. Лиза невольно подалась навстречу, прижимаясь к нему и невольно разводя ноги.
— Проснулась?
— Почти, — она дотронулась губами до шелковистых волосков на ее груди.
— Все
— Есть немного, — улыбнулась в ответ, потянувшись и действительно ощущая сладкую боль во всем теле.
— Прости, — виновато отозвался мужчина, целуя ее в висок. — На надо было заниматься с тобой любовью во второй раз подряд.
Ей стало немного смешно.
— А в третий и четвертый?
— Да, я ненасытный мерзавец. Совсем измучил тебя. Извини.
— Перестань, — Лиза легонько куснула кожу на его плече, тут же дотрагиваясь до него языком. — Я ведь сказала уже, что не жалею о том, что случилось, и не хочу, чтобы ты жалел.
— Ты удивительная, — он двинул пальцами, поглаживая нежные складочки, но не проникая внутрь. — Я не мог оторваться… До сих пор не могу. Давно не испытывал ничего подобного.
Его слова согрели сердце и одновременно царапнули болезненной ревностью, когда Лиза подумала о тех женщинах, что побывали в его постели. Их наверняка было немало. Сейчас он сравнивает? Вспоминает кого-то из них? Ее скудный сексуальный опыт вряд ли может составить конкуренцию. То, что связывало их с Русланом, не шло ни в какое сравнение с тем, что она переживала сейчас.
— Я тоже, — тихо отозвалась женщина.
Он притянул ее к себе, задумчиво говоря:
— Знаешь, в самый первый раз, там, в кухне, мне показалось, что я занимаюсь любовью с девственницей, а не с женщиной, которая уже была беременной.
Лиза подавила горестный вздох, уставившись в потолок.
— Я, конечно, не девственница, но опыта у меня и правда совсем мало. Особенно в том, что касается удовольствия. Такого, как с тобой.
Это прозвучало как комплимент, но Павел ощутил лишь напряжение от таких слов. Что случилось в ее жизни?
— Расскажи мне.
Она покачала головой.
— Я не хочу об этом говорить.
— Но я тоже не хотел. Мы все имеем что-то в прошлом, о чем тяжело вспоминать. Но от тайн лучше отказаться. Нам уже не изменить то, что между нами произошло, а я хочу обладать не только твоим телом, — и пояснил, когда Лиза взглянула на него повлажневшими от слез глазами: — Твоя душа, твои мысли — это мне необходимо. Знать о тебе, как можно больше.
А ведь это было правдой! Он занялся с ней любовью, одновременно подписывая себе смертный приговор, ведь если Лиза обо всем узнает, он может никогда больше не увидеть ее!
— Мне тяжело об этом говорить, — призналась она.
Павел всматривался в ее лицо, читая затаенную боль в глазах, и его собственное сердце, казалось, рвется на части. Он поцеловал ее губы, спускаясь к шее, а затем добрался до груди, но
Лиза запустила пальцы в его волосы.
— Так приятно, когда ты меня целуешь. Сразу отзывается все тело. И хочется, чтобы ты не останавливался.
— А мне нравится тебя целовать. Везде, — он поднял голову и взглянул на нее. — Но я не хочу тебя отвлекать. Рассказывай.
Она надолго замолчала, собираясь с мыслями, а когда снова заговорила, мужчина изумился, насколько хрипло и надрывно зазвучал ее шепот.
— Об этом тяжело говорить. И я была уверена, что никогда не расскажу никому. Ты первый человек, с которым я делюсь…
Павел сильнее стиснул ее плечи, стараясь хоть как-то ободрить.
— Мои родители погибли, когда я была совсем маленькой. Меня растила сестра. Хотя теперь я думаю, что лучше бы она отдала меня в детский дом.
— Все было так плохо?
— Ужасно. Сначала я надеялась, что мы подружимся, что она будет меня любить, так же сильно, как я ее. Что я смогу делиться с ней всем-всем. Я очень этого хотела.
— Но не вышло? Старшие сестры часто не любят младших, считая их своего рода обузой.
— Наверно, так и было. Когда я поняла, что мешаю ей, я стала пытаться пореже попадаться на глаза. Почти все время сидела в своей комнате, когда не была в школе или не гуляла с подружками. А когда ее не было в квартире, старалась сделать всю работу по дому, убрать, вымыть посуду. Даже готовить научилась в надежде, что это как-то поможет.
Она горько усмехнулась.
— Ей было все равно. Как я учусь, что делаю, о чем мечтаю. Ела ли я и есть ли у меня подходящая одежда. Да, я знаю, что ей было непросто работать самой и содержать меня, но лучше бы она действительно от меня избавилась, чем… — Лиза снова замолчала, прикрывал глаза, когда воспоминания подступили совсем близко.
— Чем что? — тихо уточнил Павел спустя время, холодея от какого-то жуткого предчувствия.
— Однажды я вернулась со школы и попала на вечеринку, которую она устроила со своими приятелями. Вся квартира стояла на ушах, я до сих пор не понимаю, как соседи не вызвали полицию из-за этого шума. Я спряталась у себя, но она успела заметить мое возвращение и рассказать дружкам, что ее младшая сестра уже дома.
— Что случилось? — спросил Павел помертвевшим голосом. Он не хотел знать и не хотел об этом говорить, но понимал, что должен.
— Один из них ворвался в мою комнату и начал ко мне приставать. Я пыталась вырваться, звала сестру на помощь, и она пришла. Но только для того, чтобы рассмеяться мне в лицо, назвать дурочкой, которая зачем-то прячется от жизни, и запереть дверь. Снаружи.
Соболев не сумел сдержать ругательства, сорвавшего с губ. Это признание походило на удар кнута, острый, болезненный, оголяющий нервы. И страшно представить, каково же самой Лизе было это пережить.