Выбор
Шрифт:
– Не уходи. Пожалуйста...
– Я не уйду. Никогда.
– Правда?
– Правда.
– Клянешься?
– Клянусь.
Мы встаем рука об руку над гаснущим костром. Что сказать ей после всего? Не знаю... Просто чувствовать ее рядом, тепло руки, наши сердца бьются одним пульсом в крепко переплетённых пальцах. Не отпущу, никогда.
– А знаешь... Я ведь еще вчера что-то почувствовала.
– Что ты почувствовала?
Роберта посмотрела на меня, задумалась, заговорила, осторожно
– Что ты совсем другой. Сначала я подумала, что ты... Нет... Он изменился, что-то понял, одумался... Потом решила, что это просто какая-то игра, очередная ложь. Но... Сегодня, на фабрике... Твой голос... Твой взгляд, у тебя совсем другой взгляд. Там, внутри, не он - совсем другой человек, смотрит так прямо, внимательно. От этого мне бывает страшно. И так хорошо. Он никогда так не смотрел, никогда не умел заботиться о других. Он умел говорить так ласково... И как он был жесток при этом... А ты... Ты говоришь совсем иначе, иногда даже жестоко. Твое лицо иногда пугает, твой взгляд может замораживать... Как ты говорил со мной, когда отправил пить воду, как смотрел... Я испугалась, правда. А когда шла в дамскую комнату, подумала - он ведь хочет мне хорошего, беспокоится и волнуется. И улыбалась, - она порывисто вздохнула, чуть беспомощно пожав плечами, - когда же ты сегодня заговорил о венчании, о ребенке... Я окончательно поняла, что ты - не он. Он был совсем другой и никогда бы так не сказал. Я молила о чуде, о помощи, о спасении. Значит, и вправду Небо услышало... Или... Не знаю, милый... Но, пусть...
Вот и все. Пока я колебался и сомневался, Берта все сделала за меня сама. И что теперь? В голове пустота, я не знаю, что сказать. Мне кажется, что мир вокруг стал хрупким и прозрачным, произнесу что-то - и все исчезнет, развеется дымом, полночным видением после пробуждения. Не хочу. Не хочу!
– Берта, я...
– Шш, любимый... Не надо ничего говорить.
Роберта внимательно смотрит мне в глаза, поднимает руку. Пальцы осторожно касаются самыми кончиками, медленно очерчивают глаза, скулы, брови... Такая неожиданная ласка...
– Берта, я...
Пальцы ложатся на губы, останавливая.
– Ничего не надо говорить, не надо.
– Что мы будем со всем этим делать?
– Ничего не будем. Мой милый любимый... Клайд.
Я замер.
– Клайд?
Она положила ладони мне на плечи и наклонила к себе, глаза в глаза. Шепнула.
– Ты - Клайд. А он... Тень. Без имени, без следа, без памяти. Да?
Долго, очень долго молча смотрим друг другу в глаза. Тихо прошептал в ответ, хриплый голос с трудом находит дорогу в пересохшем горле.
– Да. Знаешь...
– Что?
– Перед тем, как я вышел из его дома, он... Он заговорил со мной.
Почувствовал, как Роберта напряглась, обнял и прижал ее к себе. Она спрятала лицо у меня на груди и тихо спросила.
– О чем?
– Убеждал не идти к тебе. Что ты...
Я запнулся, не решаясь продолжить. Она шепнула.
–
– Что ты ждёшь и любишь его, не меня. Что узнав правду, ты меня возненавидишь, как его убийцу, что... Уйдешь. Он говорил так убедительно, так вкрадчиво...
Послышался горький смешок.
– Да, он умеет уговаривать... Но ты не поверил ему. Ты пришел. Почему?
– Ведь я люблю тебя... И никогда тебя не отдам, ни ему, ни... Никому.
– Не отдавай... Никогда.
И я, наконец, достаю из сумки два свертка. Небольшие свертки, перевязанные шпагатом.
– Что это?
– Письма. Твои и...
– Сондры?
– Да.
– Зачем?
Мы стоим рука об руку над гаснущим костром. Я смотрю в ее широко раскрытые глаза, в них любовь, радость, в них обещание. И через секунду оба свертка падают в огонь.
Глава 11
Угасший было костер, приняв новую пищу, вспыхнул и выстрелил снопом искр. Слишком сильным для двух небольших свертков бумаги... Рука Роберты вздрогнула, я сжал ее крепче, удерживая. Она склонила голову к огню, глядя, как языки пламени пожирают листки бумаги и с ними слова. Слова радости, надежды, любви. Слова отчаяния, безысходности, одиночества. Все они, такие разные, сейчас были одним, соединенным огненным венчанием. Эти слова уходили в небытие, в прошлое. Очищающий огонь подводил черту подо всем.
Мы рука об руку стояли над угасающим костром. Роберта повернулась ко мне и заглянула в глаза, близко-близко, наклонив мою голову к себе.
– Милый, зачем?
Я ласково погладил ее по холодной на ночном ветру щеке.
– Эти письма - из прошлого. Огонь сжёг их, отправив в небытие. Мы же - останемся, вместе. Навсегда.
Бережно обнял и дальнейшие слова шептал, зарывшись лицом в каштановый аромат волос, шляпка куда-то упала, но я уже не обращал внимания. Роберта прижалась щекой к груди и слушала, слушала...
– Это страшные письма. Каково тебе было их писать... А каково их читать, если я - не он... А рядом - письма Сондры, такие радостные и беззаботные. И все это - твоя боль, милая моя девочка. И все это я решил предать огню. Здесь. Сейчас. Предать огню прошлое. Сжечь твое отчаяние, твое одиночество.
Слегка отстранил от себя Роберту и охватил взглядом всю её маленькую и беззащитную фигурку, волосы рассыпались. Внезапный порыв ветра разметал их в стороны, пальцы крепче сжались на хрупких плечах. Смотрю и не могу насмотреться...
– Твоя детская сказка сбылась. Из тьмы пришел совсем не принц, но тот, кто никогда не оставит тебя, никогда не отдаст. Слышишь?
– Слышу, любимый. И я никогда тебя не оставлю, обещаю. Не отдам... Не отдам тебя...
И ее губы уже не внезапным порывом отчаяния, а ласково и мягко нашли мои, руки обвились вокруг шеи и привлекли к ней. Время остановилось для нас и сколько его прошло, уже никто не замечал. Только слышно потрескивание погасшего костра, налетевший ветер развеял пепел сгоревших писем.