Выбрать свободное небо
Шрифт:
— Послушайте, Владимир, чего вы от меня хотите?
— Тебя, — прямо ответил он.
— Я поняла, — Тереза с трудом взяла себя в руки, и в голосе слышалось лишь спокойствие да легкая, старательно отмеренная доза иронии. — Это даст вам удовлетворение, ощущение победы, может быть… А вы подумали, что это принесет мне? Вы на самом деле думаете, что счастье? Или в рассуждениях Владимира Зубова важно лишь удовлетворение Владимира Зубова?
— Да что ты вообще обо мне знаешь?!
— Да с чего ты взял, — тихо прошептала она, — что я вообще что-то хочу о тебе знать?! Кто ты такой,
Он весьма обидно рассмеялся:
— Оговорки по Фрейду?
— Зачем? Объясни мне, зачем? — у нее странно скривилось лицо, и он подумал, что она зарыдает. Но вместо этого она улыбнулась. — Тебе что, женщин вокруг мало?
— Да не знаю я, — устало произнес он вдруг. — Не знаю я, зачем… И женщин вокруг меня хватает. И идиотом я себя чувствую…
— Владимир, послушай, я не такой человек. Я не умею погрузиться в пучину страсти или отдать все за ночь любви. Я просто не понимаю, как это. И зачем это… И ты не представляешь, как эта вся история усложняет мне жизнь.
— Получается, что это ты думаешь только о себе, не я…
— Да почему я не должна думать о себе? Я вынуждена думать о себе. И о сыновьях думать. И о муже. Это называется обязательства.
— Тогда что это было там, в Москве?
— Уходи, — еле слышно проговорила она, пропал голос.
— Скажи, что это было, — и я уйду.
Тереза молчала.
— И мне сказать нечего, — поднялся он. — И я не знаю.
— Уходи.
— Всего вам доброго. И спасибо за кофе.
За ним закрылась дверь. Тереза посидела несколько минут, закрыв глаза, пытаясь унять бешено бившееся сердце.
«Все правильно. Все правильно», — повторяла она себе. Открыла глаза, посмотрела на чашки с нетронутым кофе, вскочила.
Тут раздалась громкий звонок мобильника — звонил тренер Якова.
— Да, — холодея от недобрых предчувствий, проговорила Тереза в трубку.
— Тереза Ивановна! Яков сорвался с перекладины, очень неловко упал. Сейчас он без сознания.
— Что с ним?
— Непонятно, его осматривает спортивный врач.
— Вы можете организовать «скорую», чтобы доставить его с вашей базы в Военно-медицинскую академию? Я договорюсь.
— Конечно. Только мы будем ехать как минимум час.
— Я понимаю. Только разберитесь, насколько он транспортабелен.
— Безусловно.
Глава четырнадцатая
Через несколько минут после страшного сообщения Тереза вылетела из своего кабинета, как ракета с космодрома. Перед этим она сделала два звонка. Сначала ректору Военно-медицинской академии. Тот был учеником ее деда и давним другом матери — Тереза подозревала, что он к Анне Яковлевне до сих пор неравнодушен…
Ректор поохал, сказал, чтобы везли к ним, что все возможное будет сделано. Потом звонок тренеру. Тот сообщил, что «скорая» уже отправилась в Питер. Яков вроде бы пришел в себя, с ним врач. Тереза поблагодарила…
И время понеслось. Конечно, она понимала, что торопиться не стоит, что корпуса Академии находятся недалеко от ее офиса. Но она бежала, задыхаясь от волнения и паники.
Приемная, коридор, лестница. Чей-то крик издалека, как будто
Тереза стала искать ключи в сумке — они не находились. «Да где же они?! Должны там, где всегда!»
Кто-то встал рядом, кто-то что-то говорил, хлопнула дверь, появилась еще фигура… «Ключи! Где ключи?…» Наконец она их обнаружила, выхватила, уронила в снег, наклонилась… Тут ее подхватили, закутали во что-то, стали трясти, потом обняли. И она вдруг замерла, разом потеряв силы. Через какое-то время звуки пробились сквозь пустоту у нее в голове.
— Выпей, выпей сейчас же, — мужчина что-то настойчиво совал ей под нос.
Она глотнула — гадость была редкостная, еще и с травяным запахом.
— Что это? — просипела она.
— Настойка валерианки — у нас в офисе оказалась, — ответил женский голос.
«Кто это? Ах, да, это же Света — моя секретарша».
— Что с тобой? — опять мужской. И, кажется, она догадывается — чей.
— Яков разбился, — сказала Тереза.
— На машине? — мужчина обнял ее крепче.
— Какой кошмар! — воскликнула Света.
Так это из-за сына — поняла секретарша. А они-то решили всем издательством, что Тереза за актером своим побежала — распереживалась, что он ушел. А это из-за сына… Да, это больше на нее похоже.
— При чем тут машина? — удивилась Тереза, — он на тренировке упал неудачно. Сорвался с перекладины. Мне надо ехать. Его должны привезти.
— Ключи отдай. Куда ты такая поедешь? — пробурчал мужчина.
— Мне надо ехать, — Тереза упрямо мотала головой, пытаясь отогнать дурноту.
— Дай ключи. Я сам тебя отвезу.
— Тереза Ивановна их вроде бы уронила, — подсказала Света. Ей было холодно стоять на улице, но страшно любопытно — что будет дальше.
Владимир вздохнул, прислонил Терезу к боку машины — на всякий случай, чтоб вдруг не упала. Потом наклонился и пошарил рукой в грязном снегу. Пробурчал что-то типа: «Все равно женщинам за рулем делать нечего». Зазвенели ключи. Владимир нажал кнопку, отодвинул Терезу, распахнул перед ней дверь. Сел за руль, вздохнул. И они поехали.
В это время дня они попали в пробку, ползли еле-еле… Молчание в машине душило, как запах приторных духов. Звонок телефона прозвучал пожарной тревогой. Оба вздрогнули.
— Да, мама, — ответила Тереза, — да, мне позвонили. Я еще толком сама ничего не знаю, еду… Ты тоже? До встречи. Да, в травме.
— Надеюсь, — сказал Владимир, — с ним все будет хорошо.
— Я тоже на это надеюсь. Спасибо вам.
— Пустяки. Только бы все обошлось.
И они опять замолчали.
— Знаете, ведь это я ему разрешила заниматься спортивной гимнастикой. Он когда маленький совсем был, любил книжки слушать, стоя на голове. Ну, знаете, когда стишки детские на ночь читаешь… Или сказку. Иван лежал или сидел. А Яков… на голове стоял или мостик делал. Мы ему говорили: «Ты как обезьянка». А он отвечал: «Я не обезьянка — я гимнаст». И лет в пять решил, что все — пора. Сам решил. А человек он упрямый ужасно. Мои были против: и мама, и Саша. А я разрешила. И ведь до сих пор травм особых не было. Как-то благополучно складывалось…