Выбрать волю
Шрифт:
Эсна особенно тщательно следила за сводками по правому флангу — именно там должен был сражаться супруг. Почерк хрониста был нервным и быстрым, очевидно, ему пришлось потратить несколько часов, систематизируя сведения о погибших. Вот и данные о среднем Веймаре; погиб, как и отряд пехотинцев Треймера. Эсна особенно тщательно проверила все записи до и после этой, но так и не нашла имя мужа. Нахмурившись, она подумала, что это, право, странно. Братья должны были сражаться плечом к плечу — неужели битва могла развести их настолько далеко друг от друга?
Ещё час она мрачно
Возможно, он всё же погиб позже? Но после Френкали сражений не было, марианцы бежали, а в Совет Старцев был направлен ультиматум, который утверждал новые границы между странами. Погиб позже от ран? Да, похоже на то.
С одной стороны, это уже не было для неё важным — никоим образом — но ей почему-то хотелось найти строчки, в которых говорится о смерти супруга. Может быть, для того, чтобы ещё раз погордиться, каким героем он был.
Щуря уставшие глаза, она углубилась в дальнейшее чтение... и наконец-то обнаружила искомое имя!
Пришлось возвращаться на страницу раньше и выяснять, в связи с чем он упомянут. По почерку было ясно, что писал уже другой человек, не тот, который обрабатывал сводки с битвы. В его сухом «найдены мёртвыми» не нашлось никаких подробностей, а Эсна слишком плохо разбиралась в делах такого рода, чтобы строить предположения. Её муж и его отряд были найдены мёртвыми после сражения — но почему тогда про них написано отдельно, а не там же, где про его брата? Их нашли позже и в другом месте? Но почему?
Эсна нахмурилась. Ещё недавно у неё была бы возможность удовлетворить своё любопытство. Можно было попросить Алну, чтобы та попросила Ульму — ту самую темноволосую девушку, которая успокаивала их на празднике Богини, — а ты могла бы спросить мужа, старшего Треймера. Но теперь эта цепочка не работала: ведь как донести свой вопрос до сестры — а тем более, как получить ответ?
Ирония ситуации получилась знатная. Если бы Эсна не была женой владыки, ей было бы несложно расспросить князя Треймера, пусть и через третьи руки. Но, если бы она не вышла за владыку замуж, у неё не появился бы доступ в архив, и она не знала бы, кого и о чём расспрашивать.
Впрочем, к чему и вообще досужее любопытство такого рода? Мало ли, как они складываются, эти битвы. Должно бы, в горячке сражения муж отделился от брата, поэтому и найден был позже, вот и всё.
Спрятав на место так разочаровавший её том, Эсна вернулась к книгам. Там, определённо, её настроение значительно улучшилось.
Часть вторая. Глава первая
Эсна, довольно прищурившись, вырезала узоры на окладе. Для мастерской ей отвели место возле самого большого окна в её покоях. Вид отсюда открывался двойственный: примерно треть пространства занимали мрачные стены и башни Цитадели, зато, помимо них, было видно немного моря, неба и сада. При желании даже можно было расслышать шум далёкого прибоя.
Распорядок её дня уже определился и вошёл в свою колею. Завтракала она в своих покоях, потом шла в библиотеку. Оттуда её перед обедом забирал Дерек
Это самое свободное время она предпочитала тратить, как сейчас, на резьбу, а иногда — на рисование. Но рисовала она не очень хорошо, и только если эскизы для резьбы.
Сегодня привычный тихий ход дня был неожиданно нарушен. Громко хлопнула дверь, раздались тяжёлые шаги и недовольный рявк: «Где госпожа?!»
Не успела Эсна удивиться, на что так злится муж, как он возник на пороге мастерской, пронзая её гневными взглядами.
Уже, правда, не настолько гневными, как недавний рявк, потому что открывшаяся ему картина его, определённо, заворожила.
Эсна сидела за верстаком у окна, поджав под себя одну ногу, отчего подол платья задрался до бёдер, и болтая второй, почти обнажённой. Яркие солнечные лучи играли бликами на предметах вокруг, отражались и множились, и в этих солнечных зайчиках волосы её сияли особенно волшебно. Она убрала их с лица, заколов передние пряди на затылке, но в остальном всё её золотое богатство вольно лежало на спине и сразу открывалось взгляду входившего. Грэхард уставился на эти сияющие золотистые волны как зачарованный — хотя от того, что она удивлённо повернула к нему голову, часть их спряталась от его взора.
— Ваше повелительство? — удивлённо и растеряно спросила Эсна, и её тонкий голос показался ему столь чарующим, что он, определённо, забыл бы, какая причина привела его в столь гневное расположение духа, если бы не держал эту причину в руках.
Выдохнув и грозно нахмурившись, пытаясь прогнать любовное наваждение, Грэхард изволил подойти и сунуть Эсне какой-то кусок бумаги со словами:
— И что это такое?!
Удивлённо опустив глаза, она узнала письмо, которое вчера передала главной жрице Богини с уговором, что та отдаст его Алне.
«Ой!» — звякнуло в голове Эсны с ужасом. Она даже не подумала, как будет объяснять свои действия, если они станут известны владыке. Почему-то она полагала, что жрица априори будет на их стороне, и возможный донос не рассматривался ею как вариант.
— Что. Это. Такое. — Использовал привычный неработающий приём Грэхард, пытаясь донести смысл своего вопроса вкладыванием в отдельные его слова грозных интонаций.
— Письмо отцу, — слабо пискнула Эсна, лихорадочно соображая, как выкручиваться.
Ничего криминального в письме, разумеется, не было: она только хотела успокоить родных и передать весточку о том, что с нею всё в порядке, чтобы они не волновались. Но кто знает, в чём её теперь заподозрят!
— Я вижу, что письмо, — обозлился Грэхард, который так и не смог донести суть своего вопроса.
Бросив бумажку на её верстак, он раздражённо заходил взад и вперёд, выражая всем своим лицом и видом непримиримую хмурость.
Ни капельки не религиозная Эсна принялась лихорадочно вспоминать известные ей молитвы, но в парализованный страхом мозг таковые приходить категорически отказывались.