Выброшенный в другой мир (СИ)
Шрифт:
«Зря я связался с этим бароном, — думал граф Анжи Продер, трясясь в седле на пути из столицы к родовому замку. — Но кто же мог знать? Мне его рекомендовали, как абсолютно надежного человека. А теперь он мертв, и я не уверен, что его смерть не связана с последним заданием. А если это так, то и моя жизнь под угрозой. И зачем я надумал растянуть месть? Дурак, нужно было заключить контракт с гильдией на простое убийство».
Он тогда поговорил с бароном, передал ему золото и стал ждать, когда девушку доставят в новый особняк в столице. Время шло, а девушки все не было. А потом он узнал, что барон куда-то выехал вечером в карете и исчез. Через несколько дней обнаружилась и карета с лошадиными останками, а потом недалеко от того места нашли человеческие кости и обрывки камзола, в котором в тот вечер был барон. Тогда Анжи первый
Копыта коня застучали по деревянному мосту через речушку, протекающую в трех сотнях шагов от замка. Дорога обогнула холм, и сразу же стал виден весь замок. В последнее время Анжи не любил сюда приезжать. Бесконечные скандалы с дедом, в которых младшая сестра оказывала старику посильную поддержку, ненадежная дружина и грубая пища отбивали всякое желание к таким поездкам. Сейчас он хотел лишь поменять оружие и захватить с собой достаточно золота, чтобы иметь при себе запас и сделать при случае заказ на своего врага. С родственниками он встречаться не собирался. Проехав в услужливо распахнутые стражником створки ворот, граф отдал повод коня слуге и поспешил в комнаты отца, которые занял сразу же после его смерти. Там он стал быстро собирать все необходимое в дорогу, складывая вещи и оружие на кровать. Слуги потом все увяжут. Вслед за этим он открыл тайник и вынул из него два кошеля с золотом, которые повесил на свой пояс.
— Оргин! — крикнул граф в приоткрытую дверь. — Подай вина, бездельник!
— Сейчас принесу, ваше сиятельство! — пожилой слуга поспешно подал господину кубок с вином. — Извольте испить. Лучшее лирейское!
Анжи схватил кубок и залпом выпил, не обратив внимания на небольшой привкус в вине. Сунув пустой бокал в руки слуге, он хотел было отдать распоряжение приготовить ему на дорогу провизию, но в глазах потемнело и на тело накатилась слабость. Анжи попытался опереться на слугу, но тот проворно отскочил от господина, с интересом наблюдая, как молодой человек покачнулся и беззвучно упал навзничь.
Выждав немного, пока стихнет агония, Оргин поспешно нагнулся к трупу и снял у него с пояса походный кошель графа и оба кошеля с золотом и все побросал в одну из пустых сумок. Потом слуга спустился к себе, где забрал еще кошелек, отданный за выполненную работу, после чего пошел на конюшню. Там он оседлал одну из лучших лошадей и покинул замок.
«Вот я уже два года в этом мире, — думал Сергей. — Вырос от мальчишки, драющего полы в трактире до герцога. Почти как в сказке. Почему же так неуютно и тоскливо? Почему временами на эти красоты за окном не хочется смотреть? Мне в жены дают красавицу–принцессу, а я от такой чести готов завыть. Как хочется все бросить к черту и куда-нибудь уехать, прихватив с собой достаточно золота, чтобы больше никогда не мыть захарканные полы за миску каши! Чтобы ни за кого не отвечать, кроме себя самого, любить ту, к которой лежит сердце, и растить своих детей, если они у меня здесь когда-нибудь будут. А еще хочется взять почитать «Полдень» Стругацких, включить телевизор и посмотреть мультики или просто мыться под душем. Как же мне надоела кровь, надоели тренировки с остро заточенной полосой стали, которой так легко и удобно отсекать куски человеческой плоти! Сами люди здесь во многом совершенно другие. Слава богу, хоть религиозного фанатизма здесь нет или, по крайней мере, я его не видел».
— Что ты здесь сидишь такой грустный? — спросила Лани, садясь рядом с ним на кровать. — Это из-за Леоры?
— Нет, не из-за нее. Точнее, не только из-за нее. Когда-нибудь я тебе все расскажу, пока еще нельзя: в тебе ничего долго не держится. Не обижайся, ты одна из очень немногих людей, ради которых стоит жить.
— А может, ну ее, эту принцессу? — предложила Лани, заглянув ему в глаза. — Я скоро сама вырасту. Через три года поженимся и никто другой тебе уже не
— Я тебя воспринимаю только как сестру. К тому же, пока ты вырастешь, я успею постареть.
— Врешь ты все! — насупилась Лани. — Ты старше меня только на шесть лет. Не хочешь жениться — так и скажи! Тебе, наверное, принцесса милее, по ней и скучаешь. А я дура села его утешать!
— Дело даже не в женитьбе, — попытался он объяснить сестре. — Здесь совсем другая жизнь и другие люди, во многом отличные от тех, кого я знал дома. Они не то чтобы лучше или хуже, они просто другие, и к этому трудно привыкнуть. Мне здесь почти никто не интересен, да и я сам…
— Глупости говоришь! — возразила сестра. — Не нужен ему никто! Да ты только и делаешь, что заботишься о людях! Вот взять, к примеру, моего отца. Он был незлым человеком, но никогда не стал бы возиться с беженцами. Будет больше разбойников? Значит, на рудниках появятся каторжане. Знаешь, как к тебе относятся слуги? При моем отце отраву бы тоже, скорее всего, не взял ни один из поваров, но не взяли бы из боязни. А твой повар не взял потому, что не хотел приносить тебе горе! А пятьдесят золотых для него — это огромная сумма! Считай, что ты своим отношением к людям спас Леору. Ее накормили бы корхой, уложили в каретный ящик, и вывезли карету на ремонт. И ничего бы твои гвардейцы не увидели. А потом тебе бы прислали сначала ее уши, потом глаза… Ой, извини. Это Джок говорил, что, когда крадут для мести, обычно возвращают по частям. Тебя и солдаты любят, и офицеры. Если бы ты не додумался сжечь те двадцать тысяч сотхемцев, они превратили бы Ордаг в развалины. Представляешь, сколько людей бы погибло? А женщины…
— Стоп! — оборвал он ее. — Давай не будем о женщинах. Считай, что ты меня утешила, и я понял, какой весь из себя замечательный. Ты с сыном Севоржей играешь?
— А чего с ним играть? Ему еще только пять лет! С ним возится Белла, а я с Ласом играю. Вчера он начал насмехаться над борьбой! Он будет с мечом, а я могу заниматься танцами. Я рассердилась и на спор его уложила носом в ковер три раза.
— А он?
— Притащил свой тренировочный меч из дерева и начал им от меня отмахиваться, так я его еще два раза уложила с мечом. Второй раз, правда, он меня слегка зацепил. А меня Инна с мечом учить не хочет, учит только работать с кинжалом и бросать ножи. Они у меня, знаешь, как втыкаются?
— Не знаю, потом как-нибудь покажешь.
— Ты точно больше не грустишь? Тогда я побегу к Ласу!
— Почему вы до сих пор живы? — спросил Мехал вернувшегося из плена офицера конвойного отряда. — Все ваши подчиненные погибли, а вы вернулись, как ни в чем не бывало!
— Вы можете в любой момент исправить эту ошибку, ваше величество, — спокойно ответил офицер. — От меня ровным счетом ничего не зависело. Мне в голову по касательной ударил болт, сбросив с седла. Отряд выкосили быстро, я еще не успел очухаться. А потом был плен. С завязанными руками не очень-то побегаешь. Когда перед уходом всех перебили, я уже тоже простился с жизнью, но немного поспешил. Меня подвели к молодому человеку лет семнадцати–восемнадцати, который оказался герцогом Аликсаном. Он сказал, что оставит мне жизнь, если я передам вам его послание. Я посчитал, что полезнее умереть в бою, унеся жизни врагов, чем по–глупому подставлять свою шею и согласился.
— И что же мне велел передать мой враг?
— То, что он нас всех считает не противниками, а преступниками, за то, что мы по–вашему приказу творили с мирным населением в Парнаде. Он потому и в плен никого не берет.
— Это все?
— Нет. Он просил передать, что если вы попробуете опять отыграться на населении, он сделает все, чтобы на этот раз война перекинулась на нашу территорию, и на ней будет действовать так же, как вы здесь. И еще сказал, что если вы хоть раз осмелитесь поднять руку на его близких, можете сразу же прощаться со своей дочерью. Он на нее управу найдет. Теперь все.
— Как они действовали?
— Мой отряд перебили, устроив засаду. Их было в два раза больше и у каждого арбалет. Нас, собственно, первым же залпом выкосили, потом только добивали раненых. Из лошадей не ранили ни одну, и всех забрали с собой. А в города уже ехали на наших конях в мундирах и с оружием. И у них были люди, которые чисто говорили по–нашему.
— Наверняка купцы! — скрипнул зубами король. — Сучье племя! Не зря мы всех их купцов у себя посадили на кол! Значит, вы бы хотели умереть в бою?