Выдающееся произведение марксистско-ленинской философии
Шрифт:
— Ничего, ничего, Уолтерс! — похлопал его по плечу Рид. — Это действительно я собственной персоной.
— А нам говорили, что вы…
— Как видишь, я жив и здоров. Только что вернулся.
— Ну и напугали же вы меня, сэр!
— Пожалуй, сначала я побываю на десятом этаже. — Там, на десятом этаже, до отъезда Рида находился его кабинет.
Как только Рид вышел из лифта, дежурный по этажу вскрикнул от удивления и вскочил из-за своего столика.
— Сэр, вы!..
— Здравствуй, Уилкс.
— Но нам же…
—
— Черт возьми!.. Прошу прощения, сэр. Но нам сказали, что вы погибли. Вот это сюрприз!
Рид только улыбнулся в ответ. Ему уже начинало нравиться удивление, с которым все тут его встречали.
— Так я пройду в свой кабинет.
— Но у вас уже нет… — Дежурный закашлялся от смущения.
— Чего у меня нет?
— У вас уже нет кабинета. Вы понимаете, после того, как…
— Понимаю, понимаю, Уилкс.
— Ничего, сэр, дело поправимое, можете не сомневаться. Сейчас я позвоню… Разве вы никому не сообщили, что живы?
— Нет. Так уж сложились обстоятельства.
— Я сейчас же позвоню. Присядьте, сэр, на минуточку.
Рид уселся в мягкое кресло и, улыбаясь, слушал, как дежурный по этажу пытается объяснить по телефону его появление.
— …Да нисколько я не сумасшедший! Здесь он, здесь… Можете проверить у швейцара главного вестибюля — он, конечно, тоже видел его… Слушаюсь.
Уилкс положил трубку и вытер вспотевший лоб.
— Ну, сэр, и задали вы нам задачу!.. Мне предложено проводить вас на четвертый этаж.
Четвертый этаж… Святая святых концерна! Этаж, где находятся кабинеты президента и его заместителей. Рид почувствовал, что ему делается как-то не по себе, словно его причастность к катастрофе самолета представляла собой нечто предосудительное, нечто такое, в чем никак не должен быть замешан даже самый второстепенный сотрудник такого солидного предприятия.
Уилкс спустился вместе с Ридом на четвертый этаж и привел его к хорошенькой секретарше, которая не проявила к нему никакого интереса и сухо предложила следовать за ней. Она остановилась у массивной двери, постучала и сразу же удалилась, как только из комнаты вышла другая секретарша.
— Сэр Уильям ждет вас, — проговорила девушка. Они прошли по огромной приемной, затем секретарша распахнула еще одну дверь и доложила: — Мистер Рид, сэр.
Навстречу Риду, протягивая руки, поднялся из-за стола сэр Уильям Форрест. Коренастый, румяный, в костюме из плотного твида, он походил скорее на богатого фермера, чем на президента известного во всем мире концерна.
— Рад видеть вас, Рид. Поразительно! Садитесь и рассказывайте все по порядку.
— Благодарю, сэр.
— Сейчас, правда, еще только утро, но не хотите ли чего-нибудь выпить?
— Может быть, виски, — ответил Рид, хотя пить ему совсем не хотелось.
— Пожалуйста… А ведь мы уже записали вас в покойники.
— Я знаю.
Сэр Уильям передал Риду стакан
— Не торопитесь и самым подробным образом расскажите мне все, начиная с того, как вам удалось уцелеть при катастрофе, и кончая тем, как вы оказались здесь, у меня… Кстати, почему мы не получили телеграммы о вашем приезде?
В этом естественном и невинном на первый взгляд вопросе Риду послышалась нотка недовольства.
— Извините, пожалуйста, но, видите ли, мне пришлось ехать по чужому паспорту.
— По чужому паспорту?! — переспросил сэр Уильям; он явно был шокирован.
— Да, сэр. У меня не оставалось иного выхода. Я приехал сюда под фамилией Корт.
Сэр Уильям поперхнулся глотком виски.
— Боже милосердный!
— Это очень длинная история, но у меня есть все необходимые доказательства.
— Доказательства? Доказательства чего?
— Сейчас я все расскажу.
— Начинайте же наконец!
— Когда я пришел в себя после падения самолета, я…
Сэр Уильям снова взглянул на ленту с записью рассказа Рида, только что доставленную ему в кабинет, на паспорт Корта, на портфель с бумагами и на поблескивавшие на столе медальоны.
— Невероятно! — воскликнул он.
— Да, сэр, невероятно, но правда.
— Ваши доказательства полностью это подтверждают.
— Надеюсь, сэр.
— Ну и как же вы намерены поступить дальше?
— Думаю передать все материалы одной из наших крупных газет.
Сэр Уильям неодобрительно покачал головой.
— Очень неразумное решение. Это нанесет нашему правительству огромный политический ущерб.
— Я хотел, кроме того, обратиться в наше министерство иностранных дел, но после урока, полученного от Джилингхема…
— Но вы не должны судить о всем стаде по одной паршивой овце.
— Что вы, сэр! Я и не сужу.
— Вам, очевидно, известно, что я обладаю тут кое-каким влиянием?
— Да, сэр.
— Если вы оставите все эти материалы мне… Ваш рассказ я тоже, как видите, записал на пленку… Если у вас нет серьезных возражений, я передам материалы и магнитофонную запись премьер-министру, с которым завтракаю в четверг, и… — Сэр Уильям замолчал, потом с улыбкой спросил: — Надеюсь, его-то вы не подозреваете?
— Нет, сэр.
— Тогда будем считать, что мы договорились. Я уверен, что эту опасную организацию, во всяком случае, в странах нашего Содружества наций, мы раздавим. Ну и, конечно, постараемся оказать нужное влияние и за пределами Великобритании.
— Благодарю вас, сэр.
— А сейчас о вас самих. После всего, о чем вы мне рассказали, могу обещать, что вопрос о вашей дальнейшей работе будет рассмотрен в самом благоприятном для вас свете. А ваши собственные планы? В деньгах, полагаю, вы не будете нуждаться. Жалованье за время вашей… смерти и все такое вам, разумеется, выплатят.