Выдуманная история невыдуманной души
Шрифт:
– Ты ничего не понимаешь. Она не такая, как все. К ней нужен особый подход! – он подошел к столику, на котором была ваза с астрами и, словно они – это Екатерина, нежно к ним прикоснулся и продолжил. – Да и хочу я все как-то по-особенному, ведь она – олицетворение моих снов и желаний! Я просто не мог позволить себе спонтанно завести с ней беседу или, того хуже, пригласить на балу, – взяв паузу, он добавил: – Она – тонкая натура. Все это время я думал, что скажу и как поступлю…теперь – я готов, – после этих слов он чуть не разбил вазу, но успел неловкими движениями ее поймать. «Очень символично», – подумал я.
Казалось, что его нос вот-вот
Все это я находил смешным, и мне не терпелось посмотреть на это со стороны. Но больше всего я получал удовольствие, когда разрушал человеческую веру в прекрасное. Ужасный характер или хороший учитель?
– Ну, хорошо, не буду вдаваться в подробности. Надеюсь, все увижу сам, – моя улыбка вновь опустила его с небес на землю.
На улице стоял прохладный вечер. Небесную гладь скрывали пепельные облака, изредка был слышен гром и мелькание молний озаряло все вокруг. Из-за ярких вспышек складывалось ощущение, что все живое дергается от испуга, испуга неизвестности, но как только вспышка пропадала, все становилось на свои места и продолжало существовать как раньше. Прямо как солдат, дающий обещания Богу перед боем, что если тот его защитит, он непременно начнет ходить в церковь и соблюдать все посты, но как только бой заканчивался, так все обещания сразу же забывались. И так до следующего боя. Видимо, любая человеческая вера должна подпитываться страхом, иначе ее ценности не будет вообще.
Наверняка будет дождь. Перед нами стоял изысканный дворец. Гости съезжались отовсюду, все в прекрасных нарядах и масках любезности. Я посмотрел на Максима. Он ничего не замечал, ведомый своими мыслями он вообразил, как должен пройти этот вечер, заранее написав сценарий. Ох, бедный Максим, как бы не так!
– Напомни-ка мне, чем занимаются Хрупские? – спросил я.
– Я особо не интересовался. Глава семейства был не последним человеком в городе, а после его смерти все перешло в наследство семье. Это все, что я знаю. В целом, они скрытные люди и только свой достаток выставляют напоказ.
Я отвел глаза.
– Ну что ж, пожалуй, мы пойдем. Нас там заждались.
Честно говоря, я не любил балы. Все казалось очень наигранным, а местами нелепым.
Приезжающие гости должны были свидетельствовать свое почтение в виде приветствия, прежде всего перед хозяевами. Девицы появлялись на балу исключительно в сопровождении матерей или пожилых особ, которые зорко следили за своими подопечными. Давали им советы и искали кавалеров для танцев, если была такая необходимость. Девушка могла явиться на бал и в сопровождении отца, который представлял ее своим знакомым. А ему представлялись кавалеры, желающие танцевать с его дочерью. Как правило, хозяин или хозяйка дома просили знакомых кавалеров приглашать на танцы дам, вынужденных, чаще всего из-за внешней непривлекательности, сидеть в сторонке. В любом случае, не полагалось внешне проявлять душевного страдания, разочарования или даже плохого настроения. На балу должно было приятно улыбаться и непринужденно поддерживать светский разговор. Каждый из высшего света знал эти «законы» и соблюдал их.
Получается, что обычный бал служит примером морали и нравственности общества, а я, как ярый ненавистник этих двух понятий, просто не хотел все это соблюдать.
– Здравствуйте. Мы рады вас видеть на нашем скромном мероприятии. Максим, познакомьте
Она выглядела очень сдержанно, а вот девушка краснела от моего взгляда.
Только что она проиграла, подумал я и непроизвольно улыбнулся.
– Здравствуйте, Виктория Алексеевна. Мы не могли не приехать к вам. Это… – не успел он договорить, как я заговорил и вставил свое:
– Пожалуй, я сам. Меня зовут Александр Чернов, – я взял женщину за руку и поцеловал ее – все в лучших традициях.
Максим не придал моему поступку значения, он привык к моим выходкам.
– А кто эта милая барышня? – я взглядом показал на Наталью и проделал с ее рукой то же самое. Рука ее была холодная, она явно ощутила жар моих губ. Я чувствовал ее волнение.
– Это моя дочь, Наталья. Она у меня просто душенька, – девушка засмущалась еще больше.
Наталья и вправду очень красивая. Ее красное платье подчеркивает ее прекрасную талию. Глаза ее непорочны, она невинная и чиста, но все в ней говорит о том, что она бунтарка по натуре и все ее нутро живет в вечной войне с чужими мнениями, пересекающимися с ее позицией относительно всего.
– Александр Чернов? Мы многое слышали о вас, – она улыбнулась.
Мимо нас прошла дама, и я резко почувствовал аромат мускуса, ванили и амбры, этот аромат схватил меня под руку и перенес в мои воспоминания, мои болезненные воспоминания, терзающие душу. И вот ведь вздор! Я не мог вспомнить эти воспоминания, но мне становилось не по себе. К счастью, я не показал этого и, не совсем помня, что сказала Виктория Алексеевна пару секунд назад, я ответил, надеясь угадать:
– Верьте каждому слову, – нелепая пауза, и я добавил: – Будем знакомы!
Я уже не смотрел на наших собеседников, а даже повернулся вполоборота, пытаясь глазами найти ту даму и вновь почувствовать этот аромат, который причинял мне унизительную боль. Но я только терялся в догадках, кто это мог быть и что за неощутимая боль терзала мое сознание.
– Вы так уверены, что слухи о вас положительны? – девушка не могла долго молчать и съязвила.
Я посмотрел на нее, и она тут же опустила глаза в пол.
– Напротив, я уверен, что большая часть слухов обо мне скверны. Однако то, что я подвергаюсь этим слухам, мне уже льстит. Я бы даже сказал, что я польщен, – я позерски наклонил голову в ее сторону, всем видом показывая, что жду ответ, на которой мне есть что ответить. Ответ не заставил себя долго ждать («С ее то характером!» – подумал я):
– Интересно, почему?
– Сплетни рождаются только из-за интереса к личности или же зависти. Разве это не должно мне льстить?
– А что с вашей рукой? – Виктория Алексеевна отвела удар от дочери.
– Ничего серьезного, – я улыбнулся и перевел тему: – Виктория Алексеевна, позвольте мне пригласить вашу дочь на танец. Я думаю, она не будет против, – я не отводил глаз от Натальи
– Не будет, – не дождавшись ответа матери, сказала она.
Я посмотрел на ее матушку, и та одобрительно кивнула.
– Удачи, Максим! – сказал я с усмешкой товарищу, на что он ответил кивком и с серьезным видом, будто не поняв, что я имел в виду, продолжил беседу с Викторией Алексеевной.
Мы направились в зал и, пока шли, Наталья неловко молчала, лишь изредка любезно кланялась, приветствуя знакомых гостей. Она чувствовала мою уверенность и должна была ответить тем же.