Выдуманный жучок

Кузнецова Юлия Никитична

Сплю я урывками. У меня новый сосед, у него плохо с головой. В смысле он немного «ку-ку». Всю ночь гудит, прижав к губам ночной горшок. «Бу-бу-бу…»

Я ворочаюсь, забыв

о расстоянии между мной и мамой. Я думаю: невозможно, чтобы Саня умер. Бог не может такого допустить. Дети умирают, но только случайно – на войне. Не от болезни. Ну хорошо, и от болезни тоже. Это те, про кого пишут в газетах, в интернете. А не в жизни. Не в моей жизни.

«Бу-бу-бу…»

Часов в пять я не выдерживаю. Заворачиваюсь в одеяло и ползу в коридор. Лягу там на пол. Ну и что, что простужусь. Зато там нет ни расстояния до маминой спины, ни завывания эмалированного горшка.

В коридоре дует. Очень сильно. Как будто открыли окно, хотя в это время никто не проветривает.

Значит, точно простужусь. Мама на себе все волосы вырвет.

В ординаторской горит свет. Там кто-то ходит. Двое.

– Ай, что же ты делаешь? – вдруг яростно шепчет Тося и подбегает к окну.

Я вздрагиваю

и замечаю у окна Максима.

– Ты представляешь? – говорит мне Тося, захлопывая окно и оттаскивая Максима. – Он свой компьютер выбросил. Вот мать тебе задаст!

Лицо Максима залито слезами.

– Он… он умер, – шепчет он.

Я отступаю обратно в палату. Нет! Нет!

Дверь ординаторской открывается, на пороге Санина мама. Я снова отступаю. Она смотрит на Тосю, на Максима. Тот садится на скамейку и закрывает лицо руками.

«Так ему и надо», – думаю я. И ещё думаю: «Может, он не про Саню?»

– Иди к Саниной маме, – шепчет Жучок, – скажи ей…

– Нет, нет! – мотаю я головой. – Что я ей скажу? Не бывает таких слов, чтобы можно было утешить…

Санина мама вдруг сама идёт к нам. Очки на лбу, пучок сбился набок. Она садится на скамейку рядом с Максимом. У неё дрожат руки. Она обнимает Максима. Он приваливается к ней, как медвежонок, и рыдает – громко, басом, за них двоих, за всё отделение.

Конец ознакомительного фрагмента.