Выход из Windows

Лукницкий Сергей Павлович

Галочка грустно улыбнулась. Братченко воодушевился.

– В этих папках - распоряжения ГКИ, в этих исходящие письма, в этих приходящие.

– Сам ты приходящий, Витек, - поправил Витю опер, - входящие.

– Приходящие, - упрямо повторил Витя.
– Далее. Протоколы совещаний, заседаний, деловые бумаги, некоторые бухгалтерские документы, подшивки газет, канцелярские товары.

– Переходите к сейфу, - попросила Серафимова, раскинувшись на стуле, положила ногу на ногу, затянулась, запыхтела.

– Еще сервант.

– Сервант опустите, - позволила она.

Сервант Витя опустил.

Звонко зазвенел золотыми ключиками. Сейф был красив, как кейс охранника президента. Черный, с элегантной круглой ручкой, похожей на штурвал, он с трудом вписывался в дизайн кабинета, скорее бежево-белых тонов, и уж совсем не подходил к рыжей полированной мебели. Сейф был невысокий и на вид не тяжелый. Не такой, что стоит у Серафимы в кабинете, отгораживая ее угол от братченковского. Их сейф делали на века! Засыпной, неподъемный, огромный стальной шкаф - документы не сгорят, еду крысы не сожрут, история останется без пробелов. Или наоборот - с пробелами, если ключ потерять. Такой сейф ни один знакомый медвежатник не откроет. Да и гранатой не взорвать. В соседней комнате был случай...

Оперативники доставали и складывали на стол содержимое, а Витя Братченко сидел рядом с Серафимой и составлял протокол. Понятые внимательно следили за движением шарика на конце шариковой ручки. У Братченко руки чесались вывернуть их головы в обратную сторону, как выворачивают лампочки. А у Серафимы из зубов вырвать сигаретку и выкинуть в урну, чтобы все эти бумаги полыхнули!..

– У вас уборщиц нету, что ли?
– радостно крикнул он, кидаясь к урне. Какая удача!

Братченко судорожно вытряс из корзины мусор: прямо на пол в углу за креслом начальника управления. Но его внимание отвлекла Серафимова.

Она держала в руках дипломатический паспорт с золотым гербом России. Новенький, свеженький, на имя Финка. Недавним числом в паспорте стояла виза Шенгенская, еще не погашенная.

Открыта виза была во вторник. Следом за паспортом Серафимова вытянула из груды документов конверт с билетом на самолет в Карлсбад. В конверте был билет с открытой датой. Какая-то бумажка еще, она рассмотрит ее позже. Сунула в карман. Главное - билет есть...

Галочка подошла.

– Как же вы не знаете ничего про поездку, Галочка? Вспомните, а то мне придется у председателя Комитет спрашивать, отпрашивался ли Финк в отпуск?

Та отрицательно покачала головой.

Витя Братченко склонил кудри над Серафимовой, близко подойдя к стулу, на котором она сидела.

– По приглашению, язву лечить, - согласилась она, - от гражданина или от фирмы, либо по туристической путевке, поищите, что вы надо мной, как ива плакучая, свесились?

Среди бумаг в сейфе никакого приглашения не было. Подошла очередь внутреннего сейфа:

отдельного отсека в сейфе, запирающегося на ключ, и пока не открытого.

Взору следственной бригады предстали восемь упакованных банковским способом пачек стодолларовых купюр, всего восемьдесят тысяч долларов, пакет с документами, которых не доискалась Евдокия Григорьевна в доме, кредитные карточки в кожаном портмоне, чековые книжки на вклады, открытые в московских банках. Но закрытые в понедельник. Абсолютно все счета были аннулированы позавчерашним числом. Похоже, к отъезду господин Финк готовился

основательно. Но самое интересное, что всего-то на этих счетах в общей-то сложности и двухсот тысяч долларов не было, небогато для приватизатора. Выходит, эти невероятные деньги, которые Серафимова и Братченко пренебрежительно свалили в брезентовый мешок - изъяли, значит, это еще не все, что было снято? А может, это черная касса?

У понятых при виде валюты открылись рты.

Грудастая быстренько подсчитала в уме, сколько всего выловили следователи, губы ее задрожали, и она стала громко поносить каких-то "тварей" и "негодяев" за то, что ей так плохо живется. По всему видно было, что у женщины шок. Серафимова попросила секретаршу заняться ею, а заодно набрать номер зампреда.

– Альберт Вольдемарович, я - следователь прокуратуры Серафимова. Попрошу вас зайти к нам, в кабинет Адольфа Зиновьевича Финка. Немедленно.

Голос следователя - ржавый, прокуренный, ставший уже похожим на голос артиста Ливанова, сыгравшего Шерлока Холмса, - этот голос выбил зампреда из колеи, заставил подчиниться.

Серафимова засекла время. Раньше чем через десять минут зампреда можно было не ждать - лабиринты.

Еще во внутреннем сейфе лежал старый загранпаспорт с десятком отметок на нескольких Шенгенских визах и обычный российский. Но ничего разъясняющего, зачем Финк собирался ехать за границу и на каком основании, в сейфе не было.

– У вас накануне была зарплата?
– спросила Серафимова, вспомнив про получку Евдокии Григорьевны, которую пообещал ей выдать Фиик перед смертью.

– Если это его зарплата или трудовые накопления, то я - Мария Стюарт! воскликнула понятая, снова вбегая в кабинет.

Волосы ее растрепались, прядь выбилась и свисала теперь поперек всего лица, глаза запали и взгляд стал такой беспомощный, отчаянный, что Серафимовой стало жалко женщину, как если бы она и впрямь была Марией Стюарт, попавшей в плен к Елизавете.

– Я не об этом, я вообще спрашиваю.

– Нет, что вы, - отрешенно ответила Галочка, - зарплату в начале месяца выдавали.

– Задерживают?

– Нет, тьфу, тьфу, тьфу...
– сказали понятые и Галочка в один голос.

– Забыл сообщить, - воскликнул Братченко,

– у нас поговаривают, что на этой неделе и нам дадут, за март. И еще, Кияжицкий просил передать предварительное заключение.

– Витя, я научу вас когда-нибудь думать головой, здесь же посторонние люди...

– Да это еще неточно...

Серафимова постучала себя но лбу, глядя на Братченко рассеянным взглядом. Одновременно постучали в дверь приемной. Это явился зампред.

Галочка и Братчеико пошли открывать, и Нонна Богдановна отметила, что сегодня Витя опять нарядился, словно в ресторан. От него исходил резкий запах "Сафари", грудь его вздымалась, показывая всю мощь грудной клетки.

ГАЛОЧКА

В шесть часов вечера следственная группа выносила из Госкомимущества груды собранного материала, для чего им в помощь были выделены рабочие. В холле первого этажа, перед вахтерской, собрались сотрудники, наперебой обсуждая событие. Серафимова попыталась прислушаться. "Госкомимущие" граждане как заведенные спрашивали друг друга.