Выход из Windows
Шрифт:
– Здравствуйте, - открыто улыбаясь, сказала Галочка, направившись не к Серафимовой, а сразу же открывать дверь приемной, на которой висела табличка: "ФИНК Адольф Зиновьевич.
Начальник Управления".
– Проходите, пожалуйста. Вы от кого?
– От... прокуратуры, наверное, - ответила Нониа Богдановна. Не решаясь заявить о себе в полный голос, присматривалась к секретарше.
Галочка сразу показалась ей очень домашней женщиной. Она была непуганой и доброжелательной, на вид лет тридцати пяти - тридцати семи.
Небогатая
– Давайте ваш плащ, - предложила Галочка.
– Вы к Адольфу Зиновьевичу? А он будет попозже. Когда точно, не знаю. Хотите подождать?
Серафимова пожала плечами. Галочка показала ей на диван а сама щелкнула включателем чайника.
– Вы, наверное, но поводу столовой?
– Какой столовой?
– удивилась Серафимова.
– Да у нас сейчас все ведомства ринулись свои столовые приватизировать, прямо наплыв.
– А вы давно здесь работаете? Наверное, трудно сюда попасть на службу?
– Да, наверное. Я здесь второй год, а вообщето меня Адольф Зиновьевич за собой уже в третью организацию переводит. Хотите чаю?
– Галя, - решилась-таки Серафимова, - я знаю, что подчас секретари как матери для своих начальников... Вот, такая профессия...
– Да-да, - перебила Галочка, - пылинки сдувать, это как раз мой случай. Он же, в сущности, ребенок, только страной правит, а жить ему секретарь помогает... Хотите, я ему домой позвоню?
Правда, там никто не отвечает...
Галочка явно была растерянна. Ей хотелось сделать доброе дело, и она переживала, что ничем не может помочь.
– Не надо, Галочка, его там нет, он... Я, собственно, к вам... Прошлым вечером случилось непредвиденное, не хочу вас пугать, но вашего начальника больше нет. Убийство... Вы меня понимаете?
Галочка оцепенела. Только губы ее дрожали в улыбке, будто ее разыгрывают, и она готовится, что розыгрыш сейчас раскроют. Она не знала, как ей реагировать, но известие все глубже вгрызалось в ее мозг, и постепенно носик ее покраснел, глаза наполнились слезами, она упала в кресло и, поставив локти на стол, уронила лицо в ладони.
– Ну-ну, девонька, давай соберись. Мне нужна твоя помощь. Понимаешь? Убийцу не нашли по горячим следам, я веду следствие, нам с тобой необходимо поговорить, потом осмотреть кабинет, с людьми пообщаться...
– Я не могу, - прошептала, захлебываясь в слезах, Галочка, - нет, пет... Почему я вчера не поинтересовалась? Мы же в соседних подъездах живем...
Серафимова закурила, давая секретарше время прийти в себя. "Уж не эта ли сиротка звонила вчера
Серафимовой показалось странным, что в приемной не раздавалось телефонных звонков и никто не заглядывал туда в течение вот уже получаса:
неужели никто не знает о случившемся?
Нонпа Богдановна впервые в своей жизни произнесла эту прибереженную на крайний случай, киношиую, пластмассовую фразу, вдруг неимоверно пригодившуюся в эту секунду:
– Примите мои соболезнования. Будьте сильной, - добавила она.
И тут ей показалось, что эти слова прошибли сознание секретарши. Галя сначала закатилась беззвучно, страшно скривив лицо с открытым ртом, потом выдохнула раскатисто, закивала, сильно закусила губу, руки и губы ее тряслись, она попросила сигарету.
– А вы когда вернулись вчера домой?
– почти шепотом спросила Серафимова.
– Я понимаю, но вы не обижайтесь на мои вопросы, их еще много разных будет.
– В десять. Он не позвонил. Только уезжая, сказал, что его не будет. Но обычно он звонит и говорит, что я могу идти домой, а тут не отпустил.
– Да, в десять там еще шум стоял, - задумчиво произнесла Серафимова.
– А когда, как?
– спросила Галочка, вытирая платком совершенно мокрое лицо, ее рыдания еще не прекращались, но она уже обрела способность соображать.
– Я все вам расскажу, только позже, а сейчас давайте откроем кабинет. Вот у меня постановление. А вы держитесь, держитесь. Выпейте воды.
Галочка покосилась на следователя: холодный тон заставил секретаршу взять себя в руки. Она встала и открыла дверь кабинета Финка.
– Позовите кого-нибудь. Двух человек, у кого есть время.
– Кого?
– Прежде чем входить в кабинет, нужны понятые, - учительским тоном пояснила Нонна Богдановна.
Галочка вышла. Ее шатало. Минут через пять возле дверей в приемную толпилось человек десять, другие подбегали, протискивались, подымались на мыски. Галочка еле преодолела заслон, вошла в свою приемную и сказала, что народ в понятые идти отказывается. Серафимова столкнулась со сложностями, которых не предвидела.
Какие-то странные были эти приватизаторы.
– Товарищи, может быть, кто-нибудь соизволит пройти в кабинет и посидеть в качестве понятых?
– обратилась она к уставившимся на нее сотрудникам.
Тут же добрая половина оказалась на своих рабочих местах. Кто-то из них, убегая, даже крикнул: "Мы малограмотные". Серафимова разозлилась, резко встала с дивана и подошла к народу. Схватила за пуговицу плюгавенького мужичка, втащила в комнату со словами: "Я освобождаю вас от работы для выполнения гражданского долга". Мужичок бормотал, что он хотел бы выполнять свой долг на рабочем месте, но Серафимова перебила его: