Выход на орбиту
Шрифт:
Юна не спрашивает, куда я сяду. Молча подгибает ноги, и когда я сажусь, укладывает их мне на колени.
— Новые ботики, — проясняет моё недоумение, — надо разносить, чтобы удобные были. А чулки, чтобы скользили и ноги не натирали.
— Понятно, — возможность погладить атласную ножку вконец убивает моё намерение сквитаться с Юной за подлый розыгрыш.
— СунОк, мне, признаться, тоже интересно, — поворачиваюсь к ней. — Действительно, что ты знаешь о сексе?
Юна восторженно и одобрительно дёргает ножкой. СунОк под нашими дружными взглядами начинает
— Смотри, смотри, Чжу! Щёчки зарделись! Ой, а теперь и ушки. О-о-о-у, и шея… мамочка, загляни там, пожалуйста, у неё спина не покраснела?
— Твоя сестра просто прелесть. Повезёт же кому-то, — мой комплимент усиливает полыхание лица СунОк.
— Думаешь? — Юна и Мульча с огромным сомнением изучают СунОк.
— Уверен, — моё авторитетное мнение не даёт утихнуть пунцовому пожару на лице СунОк. — Мужчины любят таких красивых и трепетных дам.
— Холь! — Юна быстро переобувается, и речь не о её изящных ботиках. — Повезло ей моей сестрой родиться.
— Перестань, дочка, — мягко просит ДжеМин-сии. Чувствую, она опасается что-то прямо запрещать Юне. Та вроде никогда прямо не возражает, но так выворачивает ситуацию, что мама всё время попадает впросак. У неё, впрочем, есть неубиваемый аргумент. Подзатыльник.
Всё! Больше нет никакого терпения. Ножки Юны у меня на коленях и под моими руками — атомное топливо для костра во мне. Наклоняюсь и просовываю руку ей под спину. Юна не сопротивляется, наоборот, волнообразным перекатом помогает.
— Извините, дамы, мне надо с супругой посекретничать, — от рывка с дивана уже вместе с Юной на руках Мульча протестующе мявкает. Иду на второй этаж в нашу комнату. Пора Юне и расплатиться за свою подлую выходку. По ходу дела Мульча решает, что ей спокойнее будет без нас и спрыгивает. Юна из-за моего плеча показывает СунОк язык. Но хоть не говорит ничего.
— Ты сейчас будешь наказана, — уже в спальне, укладывая Юну на кровать, приступаю к исполнению задуманного. Первая часть — безобразная сцена.
— За что? — Юна немедленно округляет невинные глаза.
— За это, — шевелю пальцами перед ней.
— Что такое? Ты стёр мой самый дорогой лак? Да как ты посмел! Столько трудов! — Юна не на шутку возмущена. Так и знал, что в угол её не загонишь. Ну, что ж, приступим ко второй части. Давно не терпится. Впиваюсь в её губки жёстким поцелуем, Юна не увиливает, тут же закидывает руки мне на шею…
Через полчаса расслабленно отваливаюсь. Юна недовольно бурчит, приводя себя в порядок.
— Даже не разделись… навалился, как бегемот… совсем уже… ничего, с завтрашнего дня у меня критические дни, хоть отдохну от тебя.
— Совсем забыл, — не собираюсь давать ей спуску, — я ж тебя отшлёпать хотел.
— Совсем крыша съехала? — Юна иногда очень образно говорит. — Я нежная, хрупкая, маленькая. А твоими лапами можно фигурно арматурные работы выполнять. Это я тебя могу бить, тебе, слонопотаму, ничего не будет.
Ещё и крутит пальцем у виска. Пальчиком. Длинным, красивым, с перламутровым ноготочком, у-м-м-м…
Юна
— Хватит! И так меня из колеи выбил, у меня сейчас тренировка с онни, — выкрикивает уже их дверей. А-д-ж-ж-ж! Не успел её схватить, а ловить лень. Ладно. Ночью-то она никуда не денется. Надо только решить, кто кого сейчас изнасиловал? Зверски. А то что-то сомнения меня одолевают.
Неизвестно когда и в каком месте.
Небольшой изысканный конференц-зал.
На сцене Агдан. В зале члены богатейших фамилий Южной Кореи. Агдан одета строго и красиво. Белая блузка со стоячим воротником не закрывает длинную шею, тёмный жакет с длинными рукавами. Юбки из-под трибуны не видно.
— Аньёнхасейо, уважаемые господа! Наша встреча состоит из двух частей. Первая часть вступительная, вторая — деловая. О ней я ещё скажу.
— Для начала позвольте выразить огромное уважение и восхищение вашими впечатляющими успехами в бизнесе. Вас по праву можно назвать лидерами национальной экономики. Если переходить на термины шоу-бизнеса вы — биас республики. Вы достигли таких высот, о которых десятки миллионов наших сограждан даже не смеют мечтать.
Здесь Агдан делает паузу. Опытный человек, а среди присутствующих большинство именно такие, уже мог сказать, что оратор готовится к разделке аудитории. Идёт этап размягчения публики. Своего распашка и культивация, затем можно сажать. Зёрна разумного, доброго, вечного. Или наоборот.
Опытность, однако, не всегда спасает. Любому, и тому, кто видит лесть, тем не менее, трудно ей противостоять. Особенно, если комплименты абсолютно справедливы.
— Огромные капиталы это огромная сила. И вы этой силой обладаете. По экономической мощи вас можно поставить в один ряд с титанами, мифологическими существами, бросившими вызов богам. Но что это значит? А это значит, что и задачи нам придётся решать поистине титанические. Ведь наша страна на пороге огромных проблем. Кто их будет решать? Некому кроме большого бизнеса. Может быть это сможет сделать государство? Прошу простить за прямоту, но государство — всего лишь инструмент в наших руках. Политические партии? Тоже инструмент.
— Нам выгодна существующая система. Мы — её главные бенефициары, значит, нам и думать о том, чтобы её сохранить. Простые люди и даже средний класс слабо в этом заинтересованы. Они проживут и при коммунистах.
— О каких проблемах вы говорите, госпожа Агдан? — раздаётся уверенный голос из зала.
— А я не знаю. То есть, я обо всём не знаю. Я вижу то же самое, что и все. Что такое коэффициент рождаемости ниже единицы? Пессимисты говорят о вымирании нации в далёком будущем, что начнётся лет через пятьдесят. Но я скажу о понятных и близких вещах. Чем грозит падение рождаемости? Это сужение рынков детских товаров, начиная от памперсов и кончая учебниками. Нехватку рабочих рук мы ощущаем уже сейчас, а через двадцать она станет катастрофической. Но это не единственная проблема.