Выход на орбиту
Шрифт:
— Мама, что ты на меня так смотришь? СунОк — моя старшая сестра, так? Так. Значит, должна заботиться о своей младшей. Вот она и заботится.
Сбоку доносится еле слышное хмыканье. Но чу! Рекламная пауза кончается, начинаем смотреть меня.
Еженедельная передача «В гостях у Агдан».
Интервьюером назначила ДжиХён. Для привлечения внимания. Для того же самого юбка у неё колени не закрывает.
— ЮнМи-сии, — ДжиХён, красиво склонившись над столиком между нами, перебирает разложенные
— Нет. Когда говорят… когда так формулируют, то создаётся впечатление, что главный виновник найден, остаётся призвать его к ответу и проблема решена. Это не так.
— Вы хотите сказать, что чеболи не виновны? — ДжиХён хорошо играет голосом. Не идеально, но хорошо.
— Во-первых, я не употребляла слово «чеболи». Я говорила обо всех, подчёркиваю, всех бизнесменах и руководителей всех фирм и организаций. Во-вторых, главная мысль была в том, что всё наше общество должно поменять отношение к этому вопросу.
— И каким оно должно быть? — дежурный вопрос, ДжиХён согласно инструкции тянет время.
— Об этом тоже говорила. Общество должно относиться к беременности с таким же уважением, как и к мужской службе в армии. Служба в армии почётна, но если бы не женщины, служить было бы некому.
— Не согласиться не могу. Но я тоже девушка, а как отнесутся к вашим словам мужчины?
— Не знаю. Можно провести соцопрос, а ещё у нас в парламенте подавляющее число депутатов — мужчины. Если они откажутся проводить нужные законы, а соцопрос покажет, что мужчины против возможности давать женщинам спокойно рожать, то…
— То? — подхватывает с улыбкой ДжиХён. Подумывала в этом месте рекламу вставить, но решила не злоупотреблять.
— То мы узнаем, что главный виновник падения рождаемости — наши мужчины.
Перехихикиваемся с ДжиХён. А вот теперь — можно.
Рекламная вставка.
— Прошу вас, сэнсэй-тонсён, — СунОк с поклоном ставит передо мной поднос с чаем и розеткой варенья.
— Наконец-то ты себя, как взрослый человек ведёшь, — удовлетворённо заявляю я и ойкаю. Мама, проходя мимо, всё-таки отвешивает мне лёгкий подзатыльник. Все хихикают, только Мульча смотрит на маму неодобрительно.
Конец рекламной вставки.
— Думаю, что ни депутаты, ни мужчины в целом не возьмут на себя нехорошую славу главных виновников, — возобновляет беседу ДжиХён.
— Согласна. Так что законы, защищающие женщин, парламент примет. Торопиться с этим не нужно, проблема нуждается в глубокой проработке.
— А каким вы видите такой закон, ЮнМи-сии?
— Глубоко продуманным, ДжиХён. Возможно, надо увеличить пенсии. Не только матерям, но и отцам. За каждого ребёнка, скажем, тысяч четыреста-пятьсот вон. И тут тоже надо думать. За одного ребёнка платить меньше, а если в семье двое и более, то больше.
— За двух или трёх детей и так будет больше, чем за одного, — замечает ДжиХён.
— Ты
— Понимаю, — кивает ДжиХён, — стимулирование количества детей.
— Да. Один ребёнок это ни о чём.
— И как вы думаете, ЮнМи-сии, как только закон или пакет законов примут, ситуация поменяется? — зрители не знают, но именно с этого момента начинается обострение в стиле Агдан.
— Нет, — ответ настолько же категоричен, насколько и короток.
ДжиХён делает глаза и сдвигает ножки. Недоумение она выражает не вербально, а всей позой и лицом.
— Закон это только один аспект. Меры по изменению ситуации должны быть глубоки и многоплановы. Вот вы говорите, чеболи, чеболи… с чеболями как раз иметь дело проще всего. Их немного, несколько десятков. Их легко собрать и провести разъяснительную работу, договориться о разделении бремени. Какую-то нагрузку на себя может взять бизнес, в чём-то может помочь государство. Кстати, это нужно сделать до принятия законов. Парламент только зафиксирует договорённости с бизнесом.
— ЮнМи-сии, вы развернули ситуацию совсем в другую сторону. Чеболи не виноваты, с ними просто никто не проводил работу…
— Ты совершенно права, ДжиХён. Вот если в процессе диалога правительства с большим бизнесом выяснится, что чеболи наотрез отказываются облегчать положение женщин, тогда и следует заводить разговор об их вине. Не раньше.
— Справедливо, — принимает подачу ДжиХён.
— Но вот про кое-кого сразу можно сказать, без всяких социологических исследований и опросов, что именно на них лежит огромная доля вины за падение рождаемости.
— И кто же это?
И, конечно, же — рекламная пауза. Законы шоу-бизнеса, ничего не поделаешь.
— ДжиХён, не догадываешься? — тяну интригу, пока можно.
— Нет.
— Мы с тобой совсем недавно были айдолами, — подвожу всё ближе к разгадке. — Помнишь, особые пункты в наших контрактах?
— Ты о запрете выходит замуж и рожать? — в красивых глазах ДжиХён вспыхивает понимание. Не окончательное, но близкое.
— Не только. Нам даже отношения были запрещены.
— ЮнМи-сии, вы хотите возложить вину на агентства? — разочарование и недоверие в голосе. Морщусь. Сейчас, как в одной игре, должна была сказать: «Холодно».
— А кто заставляет агентства вносить такие пункты в договоры с айдолом?
— Фанаты, хейтеры, нетизены… — «догадывается» ДжиХён.
— Правильно. Именно на нетизенах огромная доля вины за падение рождаемости в стране.
Эта с виду неприметная и без малейшего пафоса фраза и есть кульминация всей передачи. Ради этого заявления всё затевалось и вокруг него все пляски. ДжиХён округляет глаза и рот, «О-о-о!». Хорошая она актриса, премию заслуживала честно. Своей мимикой фиксирует внимание на моих словах, закрепляет их в памяти зрителей. Особенно мужчин, ведь ножками тоже не забывает играть.