Выход на орбиту
Шрифт:
— А разве нет? Тебе ли не знать, какой шум поднимается, если айдола застукают даже не на свидании, а просто заметят проявление симпатии к кому-то? Какие горы хейта сразу выливаются на «виновного»!
ДжиХён замедленно кивает, «Да, да…».
— Нетизены хотят видеть айдолов ангелоподобными куклами. И страшно нервничают, когда вдруг девушки-айдолы интересуются молодыми людьми, а парни-айдолы засматриваются на девчонок. И что получается?
— Что?
— При таких условиях айдолы невольно пропагандируют образ жизни, в которой нет места любви, замужеству и семейному счастью.
— Вы уверены, ЮнМи-сии?
— Ещё раз повторяю, нужны научные социологические исследования, но думаю, именно так всё и просходит. Молодёжь берёт пример с айдолов, это несомненно.
— …
— Забавно, правда, ДжиХён? Нетизены сначала заставляют айдолов отказываться от отношений, а потом сами же берут с них пример.
— Холь! Выходит, чеболи ни при чём?
— Не знаю, ДжиХён. Ещё раз повторяю, вопрос нуждается в глубоком изучении. Но как раз с чеболями дело иметь проще всего. Не забывай, я тоже чеболь, хоть и не такой масштабный. А ты работаешь у меня. Скажи, тебе запрещают выходить замуж и рожать?
— Нет, ЮнМи-сии. Спасибо вам огромное.
— Когда выйдешь в отпуск по рождению ребёнка, тебе будет выплачиваться пособие в размере половины оклада. И твоё рабочее место сохранится за тобой. И это относится ко всем женщинам, которые работают в моём холдинге.
— О, да, ЮнМи-сии, — ДжиХён слегка розовеет от лёгкого смущения. А я потом думай, это она так гениально играет или на самом деле смущается.
Время 20:55
— Ты — молодец, Юночка, — умиляется мама.
— Лишь бы бизнес выдержал, — хмыкает ЧжуВон. — Это всё-таки дополнительная нагрузка, а ты, Юна, всё берёшь на себя.
— Ты не забыл, что мы на льготном налогообложении? — мне только дай палец, враз руку по локоть отхвачу. Договорённость с правительством в рамках особой программы как раз и предусматривает работу и в этом направлении.
Обеспечение приемлемого уровня рождаемости в развитом государстве — проблема общая. Для этих самых развитых стран. Но есть ещё одна, отложенная опасность уже для всего человечества. Постоянное сужение генофонда и накопление мусорных генов. При преимущественно одном ребёнке в семье каждое последующее поколение теряет половину генов. Ведь одному ребёнку достаётся половинка генов отца и половинка матери. Остальное теряется.
Если детей двое, то тут надо считать, но сто процентов тоже не передаётся. Родительские половинки берутся от них случайным образом, так что можно принять, что передаётся процентов семьдесят. В среднем.
По закону бутерброда дефектные гены передаются чаще. Поэтому всяческие гемофилии и дальтонизмы сами по себе не затухают, хотя вроде бы теория вероятности работает вслепую. Но законы Мэрфи они такие, исхитряются даже случайности подчинять.
Резкое падение детской смертности оно благо, конечно. Только тут же возникают упомянутые проблемы. Сужение генофонда в каждом следующем поколении, аккумуляция дефектных генов и, как следствие, вырождение. Почему-то никто этим не занимается. По крайней мере, мне неизвестно, чтобы кто-то и где-то целенаправленно эту проблему решал. А раз
— И если я буду первая, — втолковываю уже в спальне своему домашнему транспортному средству, шлёпая по шаловливым ручонкам, — то, что это значит?
— Что? — вопрошает транспортное средство, примостив свою головёнку мне на колени.
— Когда все прочие поймут перспективы, они ринутся туда же. Но какое-то время мы будем во главе мощного потока. Используя своё лидирующее положение, именно мы снимем пенки, сливки и тому подобную сметану с этого высокоперспективного начинания…
— Ёксоль! — закатывает глазки муж, который не роскошь, а средство передвижения (да простит меня славный тандем Ильфа и Петрова за маленький плагиат). — Юночка, а ты не могла бы расшифровать?
— Представь, появляется медицинская фирма, которая предлагает всем, — за хорошие деньги, разумеется, — гарантию рождения умных, крепких и красивых детей. Как ты думаешь, будет она иметь успех?
— Холь! — первая реакция меняется на задумчивость. — Вижу много рисков. Сначала будет недоверие, технология наверняка будет дорогостоящая. Можно и прогореть. Так часто бывает.
— Любой высокотехнологичный бизнес рискован. Это не кимчхи в кафе подавать, на него-то спрос всегда будет. Но нам президент ГынХе гарантировала поддержку.
— Неизвестно, сколько она президентом будет. Когда ты планируешь открыть этот бизнес?
— Лет через пять-шесть…
— Кх-кх-кх, а-к-х-м-м… — ЧжуВон аж кашлять от смеха начинает, — к тому времени не только ГынХе уйдёт, но и её преемник…
— Президенты уходят и приходят, а президентские программы остаются, — философски замечаю я, безуспешно отбрыкиваясь от стремящегося подмять меня пацака.
— Реклама будет убойная, — успеваю сказать перед решительной атакой пацака.
— Какая? — уже в нескольких сантиметрах от моего лица спрашивает ЧжуВон.
— Совпадение сроков тебе ни о чём не говорит? Через пять-шесть лет фирма появится, и примерно через столько же времени планирую рожать.
— Дебак! Приступим к тренировкам!
Пока не утонула в руках пацака, успеваю обозначить одну мысль. Если у меня будут синеглазые дети, хотя бы один такой ребёнок, то такая реклама вызовет цунами ажиотажа. Только как это сделать, если ген синих глаз всегда подавляется геном карих?
12 августа, пятница, время 08:35.
Университет Хангук, кафедра немецкого языка.
— Нет, госуним (профессор), я этого сделать не могу, — это один из секретов лёгкости бытия, умение сбрасывать с себя лишний груз. В этом разрезе я очень уважаю ослов. Животные с характером. Если лошадь можно нагрузить так, что она сдохнет или вусмерть её загнать, то с ослом такой фокус не пройдёт. Как только он почувствует, что предлагаемая работа выходит за пределы его возможностей, он останавливается, и с места его трактором не сдвинешь.
— ЮнМи-ян, — снисходительно улыбается завкафедрой со смешным для меня именем БинСук. Резко его останавливаю, вовремя на место не поставишь, потом умучаешься.