Выход в свет. Внешние связи
Шрифт:
— Не мешай, — сказал Мэл подружке, высвобождая руку, и преданная красотка прикусила раздосадовано губу.
— Тебя, как погляжу, беспокоит мой слух, — поддела я Эльзу. — Смотри, отощаешь от нескончаемых забот.
— Меня заботит всё, что касается Егорчика. Из-за твоих выкрутасов его не допустят к экзамену.
— Не встревай, — приказал Мэл танцорше и разъяснил мне: — От тебя требуется сидеть рядом во время защиты и молчать. Говорить буду я.
— Зачем? Ты подготовился, вот и иди. А мне надо по делам.
Эльза засмеялась, но не решилась комментировать.
— Затем, — пояснил ровно Мэл. — Или защищаем вдвоем, или каждый
— Тупое условие, — пробормотала я. — Это же несправедливо.
— Советую пойти на защиту, — ответил спокойно Мэл, но в его сдержанности промелькнула угроза.
Наконец-то очнулся! — возблагодарила я небо. Хоть волком вой из-за невозможности предугадать поведение человека, который не излучает эмоций.
— Может, все-таки в одиночку сдать? — поинтересовалась озабоченно Эльза. — Поговорить с преподом, объяснить ситуацию.
Тоже мне, беспокойная мамочка. Её бы облачить в засаленный халат, накрутить бигуди, намазюкать синюю питательную маску на лицо и выпустить в мир — подтирать сопельки.
Мэл не стал отвечать на навязчивую заботу и смотрел на меня, ожидая ответа.
— Ладно. Если надо, то подойду.
Придется потерпеть, коли просят. В конце концов, Мэл не виноват, что не дождался от меня помощи в сборе и обработке материала. К тому же, мимо корзины парня уже пролетел профуканный экзамен по символистике. Неужто к списку пересдач добавится элементарка?
— Не пропусти очередь, — предупредил Мэл, и, развернувшись, двинулся к лестнице. Эльза быстро сориентировалась и, ухватившись за его руку, поцокала рядом. А Мэл не оттолкнул её.
И зачем я согласилась?
Ожидая, когда подойдет очередь, я приткнулась в углу подоконника. У соседнего окна пристроился Мэл, а преданная Эльза поднимала тонус парня громким смехом и шуточками. Конечно, бедняжечку нужно развеселить, сейчас ему предстоит отдуваться за двоих на защите.
Неужели Мэл полагает, что если я не открою рта, то мне поставят зачет за красивые глаза? Странная логика. Препод ведь не дурак. Задаст какой-нибудь вопрос по теме и посадит меня в лужу. Может, попросить у Мэла работу и пробежаться наспех по тексту?
Лучше бы я не смотрела на соседний подоконник. Эльза втиснулась между коленями парня и, по-хозяйски положив руки на его плечи, что-то говорила.
До чего же больно! Душа завязывалась узлом.
Терзаясь последние два дня отсутствием Мэла, я не подумала о том, что будет дальше, когда пройдет первый шок от встречи. С одной стороны, хорошо, что Мэл не стал мстить за обман. У парня своя дорога, поэтому пережив мое предательство, он решил двигаться дальше и возобновил отношения с бывшей подружкой. Упрекнуть его не в чем.
Но с другой стороны… Видеть Мэла, улыбающегося другой, разговаривающего с ней о чем-то интимном, понятном только им двоим…
Резало меня… Живьем резало, без наркоза… Выворачивало наизнанку и баламутило рассудок.
Скоро шея застопорится в одном положении, потому что я усердно отворачивалась от соседнего окна — еще немного, и вовсе сверну. Уже изучены все трещинки на стене и неровности подоконника, а очередь тянется как колбаса и не кончается. И пейзаж за окном просмотрен на сто рядов, а время застряло и не движется.
Интересно, он уже пригласил Штице в "Инновацию", а после — к себе домой? Или согласился поехать
От этой мысли точно взрывная волна прокатилась по телу, пьяно затуманивая сознание.
— Пошли, Папена, — голос Мэла вырвал из мазохистских фантазий.
Поднявшись, я неуверенной походкой двинулась следом. Видимо, Эльза успела пожелать парню удачи, потому что не бросилась вслед, махая платочком, а сидела на подоконнике в окружении девчоночьей свиты и весело щебетала. У нее теперь полные сапоги радости — бывший парень вернулся.
Об удовольствиях можно говорить бесконечно. И Мэл говорил. Его речь лилась ровно, словно он часами репетировал перед зеркалом; выводы следовали за предположениями, результаты подтверждали гипотезы.
Мэл даже поспорил с преподом, и они увлеченно рисовали на листке схему со стрелочками, а я сидела рядом и делала многозначительное знающее лицо, хотя ничего не поняла. Однако общий смысл уловила. Мэл будто знал о моих чаяниях, когда писал работу.
У всех прямоходящих есть потребности, у всех человеков есть желания. Океан запросов и мечт — физических и душевных. Если какая-либо потребность растет и усиливается, эмоции становятся отрицательными. "Хочу!" — орет потребность обнять Мэла и прижаться щекой к его щеке. "Нельзя!" — бьет по рукам действительность. Недовольство увеличивается, негатив лезет вверх — наступает депрессия. Потребность становится похожей на оголенный нерв, и тогда малейший взгляд, малейшее касание способны убить высоковольтным разрядом удовольствия. Если потребность удовлетворяется, то наступает блаженство.
Мне же до блаженства как до Луны пешком, потому что реальность загнала потребность в Мэле в патовую ситуацию. Остается смотреть на гибкие пальцы, держащие перо, и вспоминать, какие сильные у Мэла руки; слушать его голос и выуживать из памяти настойчивость жадных губ, шепчущих на ухо: "Эва…"
Выдохшись, преподаватель откинулся на спинку стула.
Эдуардо Теолини одевался неизменно в черное, жестикулировал резко и отрывисто и говорил такими же рваными фразами. У мужчины даже брови ломались, взбираясь вверх по лбу и круто опадая к вискам, придавая лицу недоуменное выражение. По накалу завершившейся дискуссии и по обширному диапазону затронутых вопросов напрашивался вывод, что мужчина был профессионалом в своей области знаний и весьма эрудированным специалистом. Если бы не мрачный ореол вокруг препода, не глубокие складки, залегшие около рта, и не неряшливо растрепанные волосы, я бы сказала, что Теолини напоминает профессора Вулфу.
— Удивили вы меня, господа хорошие, — признал преподаватель. — Не ожидал, если честно. Твердый зачет и допуск к экзамену.
Это и меня касается? — взглянула я растерянно на Мэла.
Меж тем Теолини поставил на столе приборчик с тремя присосками-датчиками. Я напряглась. Устройство подозрительно походило на висограф, и сходство настораживало.
— Взгляните на опытный образец, — сказал препод. — Коллеги с факультета внутренней висорики совместно со студентами разработали универсальный регистратор эмоций. Модель находится в процессе отработки и усовершенствования. Прибор простоват и запрограммирован на отслеживание семи базисных эмоций, но вам повезло: удовольствие вошло в их число.