Выход в свет. Внешние связи
Шрифт:
— Обезьяна лопоухая!
— Ах ты! — Эльза не нашлась, что ответить. Её красноречие иссякло, и я поняла, что соперница взвинчена до предела.
Значит, все-таки схлестнемся и будем полосовать лица, с визгом и воплями лишая друг друга растительности на голове до тех пор, пока кто-нибудь из троицы не наплюет на предостережение Мэла. Позорище. Весь институт ухохочется над новой сплетней: подружка Мэла — элитная девушка и участница чемпионата по танцам — сцепилась с невзрачной серой крыской и из-за кого? Из-за Мэла. Не знаю, поднимет ли драка в туалете самооценку парня, но если я выберусь отсюда,
— Может, искупать её в унитазе, чтобы вшей вымыть? — предложила белобрысая, дислоцировавшаяся слева.
— Сначала хозяйку. От тебя ведь переползли, — съязвила я.
Напряжение ощутимо возросло, а меня ощутимо пробивала дрожь. Адреналин впрыскивался в кровь ударными дозами.
Ну, где же? Куда подевалась моя неожиданно выяснившаяся способность к внушению?
"Отстань! Забудь, что я существую! Потеряй память! У тебя заусенец на пальце! Прыщ вылез на лбу!"
Абсолютно не подействовало. Наверное, нужно сосредоточиться и напрячься. Как тут сосредоточишься, если свалка на носу, и ждешь удобного момента, чтобы вцепиться в египетскую челку?
— Достала она меня, — Эльза подняла руку. — Сейчас накормлю её agglutini [46] .
— Эльзи, послушай! — блондинистая свита повисла на предводительнице. — Если создашь, Мэл тебя убьет!
— Да что он мне сделает? — раздухарилась Штице. — Он и не узнает, если одна неграциозная туша выпадет из окна и сверзится убогой головёнкой вниз.
Мамочки, вот её понесло! Я ужаснулась, представив, как подружка Мэла обездвиживает меня nerve candi и избавляется от тела, вытолкнув на снег с четвертого этажа.
46
agglutini, агглутини (перевод с новолат.) — приклеивание
Хватит медлить! Нужно идти ва-банк.
Сразу видно, что висоратские кошелки не занимались рукоприкладством напрямую, иначе не выпустили бы меня из поля зрения. Перед тем, как броситься кошкой на противниц, я завела руку за спину и, наобум цепляя невидимые волны, погнала их в сторону разбушевавшейся стервы. Должно сработать, — твердила с растущей решимостью, ибо терять мне нечего. Если через пять секунд заклинание отвлечения не сработает, перехожу к плану Б.
— По какому праву эта идиотка открывает дрянский рот и смеет пререкаться? Кто я и кто она? Шваль безродная! — возмущалась Эльза. — Я её налысо обрею! Я ей пожизенное несварение устрою! Я её в порошок сотру и по ветру развею!
— Эльзи, успокойся! Тебе вредно волноваться, от этого портится цвет лица, — уговаривала блондинка слева.
— Конечно, Эльзи, ты самая лучшая! — утешала вторая преданная собачонка.
Раскудахтавшееся трио не обращало на меня внимания. Сработало заклинание или нет? На всякий случай пощелкав пальцами, я втянула живот и, затаив дыхание, протиснулась бочком мимо буянившей Эльзы. А будучи у двери, не сдержавшись, кинулась из туалета.
Ур-ра, свобода! Я умудрилась выскользнуть без ущерба для организма, не считая разминки языками. И невидимые волны послушались меня!
Надо поскорее сваливать отсюда.
Зато я! в одиночку! расправилась с тремя зараз!
Мое первое боевое крещение!
Ну, ладно, не расправилась, а трусливо сбежала. Зато героически отбрехивалась. Мусору намела немерено, так что складывалось впечатление, будто содержимое всех помойных баков Асмодея вылилось на мою голову.
Ну, собственную аморальность и дурное воспитание как-нибудь переживу. Чай не принцесса на горошине, чтобы при малейшем намеке на тошноту закатывать глаза и тянуться за ароматической солью.
Наверное, на подсознательном уровне я все же запутывала возможных преследовательниц, потому что добиралась до деканата окольными путями. Рухнув на диван в приемной, дождалась, когда утихнет дрожь в руках и перестанет бухать сердце.
Теперь придется планировать каждый шаг на случай, если Эльза надумает отыграться. И не оставаться в одиночку в замкнутом пространстве, а при свидетелях Штице не рискнет мстить. Зато у меня появился козырь: изнеженная ревнивица, похоже, не подозревает, что можно улаживать конфликты путем обычного выдирания волос.
И… кажется, в другом рукаве появился второй козырь. Эльза до икоты боится попасть в немилость к Мэлу.
Был козырь, да сплыл. После сегодняшнего развода мостов Мэл даст зеленый свет своей гюрзе, и та не преминет воспользоваться послаблением.
Стрессы плодятся как тараканы, — поковыряла я диванную обивку. С каждым новым днем становится все труднее существовать в столичном институте. Сложности растут как снежный ком. И все же круто я облапошила трех висоратских выскочек!
Представила, как Штице цокает по моим следам, потягивая по-собачьи носом, и развеселилась.
Мне казалось, время промчалось стрелой, а на самом деле протекло два с половиной часа, вместивших в себя кучу малоприятных событий.
Генрих Генрихович, сидя за столом, выглядел на фоне смеркающегося неба темной скалой, однако не торопился включать свет. Пока я бегала по курьерским делам, он разобрался с черным глобусом, и тот занял облюбованное место в углу кабинета. Декан же, нацепив на нос очки, читал толстый справочник.
— Выглядите уставшей, — заметил мужчина, когда я отдала бланк с расписками о вручении извещений. — Стоило оставить сумку здесь. Зачем заниматься самоистязанием?
Не надорвусь. Можно подумать, таскаю на себе чемодан кирпичей.
— Меня не затруднило, — заверила я сердобольного дяденьку.
Стопятнадцатый чиркнул на листе бумаги несколько строк и поставил размашистую подпись.
— Вижу, Эва Карловна, что не зря положился на вас, — сказал, вручая листочек с заголовком "Справка", и подал руку. Сперва я не сообразила, но потом протянула свою лапку, и мужчина пожал её крепким мужским рукопожатием человека, чье доверие оказалось оправданным. Приятно, что ни говори.