Выкуп
Шрифт:
– Да, – уверенно подтвердил клерк. – Я имел дело с этим клиентом, когда он расплачивался наличными деньгами за свой абонентский ящик. Эрве Блайз, это он.
– Не запомнилось ли вам что-нибудь особенное? – с надеждой спросил Берестов.
– Да, я помню. Минувшей осенью Эрве Блайз был здесь, у нас, вместе с молодым человеком. Мне показалось, они очень похожи друг на друга.
Кандауров тут же достал фотографию Константина:
– Это он?
Когда клерк кивнул утвердительно, Викентий, вспомнив строгую
– Вы так хорошо разглядели своих клиентов?
Молодой служащий смутился:
– Понимаете, я их увидел позже, приблизительно через час в кафе. У меня был перерыв на ланч, а я всегда хожу в это кафе, здесь не далеко. Там я и увидел снова этих двух мужчин. Они сидели, разговаривали, смеялись. Именно тогда я и подумал, что они очень похожи, видимо отец и сын.
– Что ж, спасибо за вашу наблюдательность, – поблагодарил Берестов. – Вы правы, эти двое отец и сын.
– Они, наверное, и сейчас там встречаются.
– Что вы сказали? – Голос у Кандаурова невольно дрогнул от волнения. – Вы встречали их? Когда?
– Я видел только одного, молодого человека, – кивнул клерк. – Наверное, он ждал своего отца. Вчера, и два дня назад, в том самом кафе.
Братья быстро переглянулись.
– Вы пойдёте с нами и покажите кафе, – решительно заявил Берестов. – Прямо сейчас.
Кафе оказалось и в самом деле близко: в конце квартала, за поворотом, располагался небольшой сквер, в нём – лёгкий павильон с открытой верандой. За столиками сидели люди, немного.
– Это было в другое время, – заметил клерк. – Вечером, когда я возвращался после работы. Часов в семь…
В сквере Берестов и Кандауров выбрали скамейку, с которой просматривались все подходы к кафе. Неподалёку стояла машина с двумя, одетыми в штатское, полицейскими. Машина стояла здесь уже с пяти часов вечера, Кандауров с Берестовым подошли позже, сразу после шести.
– А ты и в самом деле не зря ощущал, что парень где-то рядом, – вспомнил Винсент. – Он тут и крутился всё это время.
– Он и сейчас придёт, – уверенно сказал Викентий. – Ждёт отца, всё ещё ждёт, надеется.
– А тот со своим дружком Руди уже – фьюить! – далеко…Эти пуганные, опытные лисы, по всей видимости, сразу учуяли опасность! Твой Константин ещё там, в Харькове, только готовился к побегу, а эти уже рванули: счёт в Майами вон когда ликвидировали! А то, что сын – это для таких лишь хороший предлог. Vulpes pilum mutat, non mores. – Лиса меняет шкуру, но не привычки.
Викентий посмотрел на кузена с улыбкой.
– Я заметил, ты приобрёл себе привычку нашего знаменитого предка: блистаешь латинским красноречием!
Берестов ничуть не смутился.
– Это точно! Как стал писать о Викентии Павловиче, о том, что он любил в речь вставлять латинские изречения, так и сам стал это делать – машинально.
Кандауров, разговаривая, внутренне был напряжён и внимателен. Но никто из редких прохожих этого бы не заметил: он сидел, вольно откинувшись, курил. Он первый и увидел Константина.
– Вот он, наш голубчик, – сказал негромко. – Что ж, сегодня его ожидания окажутся не напрасны.
Они смотрели, как Костя устроился за одним из столиков, как сделал заказ, как ему принесли кофе и бокал вина.
– Он сибарит, однако, – покачал головой Берестов. – Ну, не будем томить молодого человека. Dubia plus torquent mala. – Мучительнее всего неизвестность.
– Давай, Винс, – кивнул Кандауров. – Как договорились.
Берестов вальяжно шёл по аллее, прямо к столикам кафе. Остановился, оглянулся, словно выбирая место, подошёл к Константину.
– Разрешите составить вам компанию, молодой человек?
Он спросил по-немецки, и Костя, мило улыбнувшись, ответил так же:
– Простите, но я ожидаю друга. Он должен скоро подойти.
– Я уже здесь.
Кандауров, незаметно оказавшись за спиной Охлопина, сел на стул справа. Одновременно слева сел Берестов. Костя, ещё до конца не осознав происходящее, инстинктивно рванулся, но братья уже держали его за оба локтя.
– Вижу, вижу, мой друг вам знаком, – уже по-русски, добродушно покивал Берестов. – Я, если вам интересно, тоже представлюсь. Комиссар полиции Берестов. О, да вы уже пришли в себя! Восхищен вашей быстрой реакцией, господин Охлопин.
– Но я и в самом деле не понимаю, что происходит? – Костя повернулся к Кандаурову, его глаза были наивно-вопрошающими. – Викентий Владимирович, если не ошибаюсь? Вы тоже здесь по делам, как и я? Поразительное совпадение!
Кандауров видел, как Костя изо всех сил пытается взять себя в руки и, уже понимая в чём дело, всё же оттягивает признание даже для самого себя. Говорит глупости, лишь бы что-нибудь говорить, лишь бы хоть на несколько мгновений заглушить в себе страх.
– Да, дело у меня здесь в самом деле интересное! – Кандауров с преувеличенным вниманием осматривал Костю. – Гоняться по Европе за призраком мне до сих пор не приходилось.
– Призраком коммунизма? – нервно хихикнул Охлопин.
– Ну, этого бы я вряд ли поймал. Мне было проще: твой обгоревший труп ещё не погребён, а мы с тобой разговариваем.
– И что поразительно, – вставил Берестов, – привидение не бестелесное, наоборот – очень осязаемое!
Поднял и потряс руку Константина.
– Нет, я правда ничего не понимаю! – Теперь Константин изо всех сил пытался изобразить обиду. – Какой обгоревший труп? Кто-то угнал мою машину и разбился?
– Разве я что-то говорил о машине? – Кандауров смотрел жёстко и насмешливо. – Какая проницательность!