Выкупленная родная семья
Шрифт:
Лада морщится. Кажется, думает несколько секунд. Что если она примет предложение? Я и представить не могу, чтобы мой родной сын находился в приюте! Но как я удержу ее силой? Да еще когда в доме служители правопорядка. Скандал выйдет безобразный.
— Но мне не нужна помощь… — она так по-детски хлопает глазами.
Так, надо бы перестать напоминать немой камень.
— Господа, доброе утро, — здороваюсь до зубовного скрежета вежливо.
Все головы поворачиваются ко мне. но взгляд я направляю только на Ладу. Ее большие серо-зеленые глаза блестят, как будто она снова хочет
— Здравствуйте! — первым отзывается мужчина. — Мирон Алексеевич? Мы приехали поговорить с вашей гостьей.
Он представляет себя и коллегу, но я не акцентирую внимание на их данных. Документы проверила охрана поселка и мой личный сотрудник Илья. Для беседы этого хватит, с остальным разберутся юристы.
— Вы тоже можете присоединиться, — без приветствия сообщает дама.
Я снова смотрю на Ладу. Рада она мне или наоборот разочарована? Хочет ли принять предложение о приюте? Я несколько раз говорил, что не собираюсь ее ни к чему принуждать. Смотрю на ее рыжий плюшевый костюмчик, и внутри всё так и скручивается в узел. Впрочем, Лада всегда вызывала во мне щекочущий трепет.
— Поступило заявление о незаконном присвоении вами ребенка, — говорит мужчина спокойным тоном.
— Это мой сын, — я так же без эмоций парирую.
— Как вы сделали документы на него без суда? — женщина откидывается в кресле и щурит глаза.
Если мне сейчас и совестно, то только перед Ладой. Хотя изначально я действовал для ее же блага. Хотел быстрее выправить бумаги на мальчика, чтобы не было трудностей с докторами, передвижением. Да и Ваня чтоб окончательно понял — факт «купли-продажи» состоялся. Я был уверен, деньги заткнули ему рот. Кто же знал, что у него опять наклюнулся больший куш?..
— На эту тему с вами охотно поговорит мой адвокат. — вежливо улыбаюсь. — впрочем, наверняка вы все сами знаете. Документы у моего сына настоящие.
Дама хмыкает.
— Еще бы.
— Я так понимаю, — миролюбиво заводит речь ее спутник, — вы придерживаетесь той же позиции, что и мать Матвея. Вы биологические родители, и можете поступать так, как хотите?
Теперь Лада впилась в меня глазами.
— А разве может быть по-другому?
— Идя на донорство, вы не предполагали, что не будете фактическим отцом малышу?
— Вся система этого донорства была незаконной.
— Но вы-то знали полную правду. Вас никто не мог ввести в заблуждение.
Опытная сотрудница закона называет веские аргументы. Конечно, я полностью владел ситуацией!
— Я хотел появления этого ребенка. Но я был бы в стороне, если бы у него и его матери все было в порядке.
Не вру насчет изначальных своих мыслей. Выдержал бы я на самом деле? Как долго? На этот вопрос уже не будет ответа.
Я был в курсе, что донор для Лады анонимен. Может быть, ошибся, подписываясь на это. Но я реально не знал, что Иван не рассказал жене о наследстве! Искренне думал, ребята решили совместить приятное с полезным. Обзавестись малышом и поправить финансовое положение.
Сам не знаю, считал ли нормальным такой подход с точки зрения морали. Но был уверен — эти двое довольны и счастливы. От мысли
— С вашим представителем мы обязательно пообщаемся, — женщина поднимается на ноги, — Лада, вот моя визитка. Не забывайте про наш разговор, я действительно могу вам помочь. С малышом вы не разлучитесь.
Понимаю, она имеет в виду слова о приюте. Мне хочется вырвать картонку из пальцев с ярким маникюром. Разорвать на мелкие клочки эту «помощь». Но такая агрессия явно не пойдет на пользу понимаю с Ладой. Она решит, я силой закрываю для нее пути к отступлению. А она и так вынуждена жить у меня.
В итоге все некоторое время молчат. Пальцы матери моего ребенка крепко сцеплены и лежат на коленях. Она не спешит протягивать руку за визиткой.
— Мне не нужна такая помощь, — Лада хмурится.
Но гостья не сдается.
— Возьмите телефон хотя бы для связи.
Лада думает секунду, потом устало кивает.
— Хорошо.
Злосчастная бумажка оказывается в ее руках. На этом служители закона прощаются. И то хлеб.
Ребенок, по их словам, остается в доме лишь потому, что здесь его мать. К ситуации с отцовством у них много вопросов. Но если по человеческим законам я готов ответить на все, то в плане юридических тонкостей лучше разберется адвокат. Так что не делаю никаких заявлений.
Вернувшись со двора. Ладу в гостиной не нахожу. Скорее всего, она поднялась к сыну. У меня до сих пор в голове не укладывается, что они здесь. Что Лада в курсе, кто реальный отец ее малыша. Я допускал, когда-то она может узнать правду. Но почему-то представлял этот факт по прошествии многих лет.
Первый порыв — тут же подняться к ним наверх, сгрести ее в охапку, успокоить. Хотя я в последнее время и так потерял выдержку. Что я чувствую к Ладе… В этом я давно дал себе слово не копаться. Сейчас моя главная цель — обеспечить их комфорт. И да, пойти наверх к ним все же стоит.
Лада ожидаемо в детской. Тихонько стучусь, чтобы не застать ее за кормлением. Девушка просит зайти довольно громко, значит, малыш не спит. В ее голосе ощущается дрожь. Надо бы реально ее успокоить.
— Не переживай, Иван ничего не добьется.
Она отходит от кроватки.
— Теперь будет суд?
Морщусь.
— Посмотрим. Но мы его выиграем.
— А Матвея не заберут вообще у всех? Ведь зачатие, получается, незаконное.
Качаю головой с улыбкой.
— Зато результат более чем законный и имеет право на настоящих родителей. Я тебе обещаю, все будет хорошо.
— Ты ведь не любишь ничего обещать.
Ее губы тоже чуть дергаются в смешке. Я действительно не любитель раздавать обещания, она знает.
— Потому что я говорю лишь о том, что знаю наверняка. Верь мне.
Она кивает. Я и сам слышал, что она мне доверяет. Во мне снова как будто что-то перекатывается, то делает больно, то приятно. Не могу отлепить взгляд от ее волос. То, что они спутаны и собраны сзади кое-как, еще больше волнует.
— Нужно что-то делать с моими родителями, — голос Лады возвращает на землю, — рассказать хотя бы маме. Иначе Иван может использовать их.