Вымершие люди: почему неандертальцы погибли, а мы — выжили

Финлейсон Клайв

Присутствие североафриканской (атерийской) технологии на археологическом объекте на юго-западной окраине обширной пустыни Руб-эль-Хали («пустой квартал») доходчиво иллюстрирует эту связь ^[188] . Эта пустыня охватывает большую часть юго-востока Аравийского полуострова и находится на значительном расстоянии от североафриканской цитадели атерийской культуры. Отличительной чертой этой культуры является каменный остроконечник в форме листа с ножкой в основании, при помощи которой он мог крепиться к деревянному древку. Люди, которые изобрели атерийские объекты, были охотниками и могли метать свои орудия в добычу с расстояния. Эта технология представляла собой развитие каменных остроконечников, которые делали протопредки и неандертальцы на Ближнем Востоке и которые приделывались к деревянным рукояткам для создания колющих копий ^[189] . Разница заключается в среде, где эти люди охотились; дело не в том, что одна группа людей была более сообразительной, чем другая. Среда становилась более засушливой и открытой, уменьшалось количество деревьев и кустарников, в которых можно было устраивать засаду, поэтому тяжелые колющие копья были вытеснены более легкими, которые можно было метать с расстояния. Позже мы увидим аналогичный пример из евразийской степи.

188

Там же.

189

D. Schmitt and S. E. Churchill, ‘Experimental Evidence Concerning Spear Use in Neandertals and Early Modern Humans’, J. Archaeol. Sci. 30(2003): 103–14.

Первые

атерийские объекты появляются в археологической летописи 85 тысяч лет назад и получают широкое распространение по всей Сахаре, на западе, в Марокко, и к югу, в районе озера Чад и в Нигере ^[190] . Где бы их ни обнаруживали, они, казалось, были неизменно связаны с пустынями; даже в Марокко, где климат колебался от полузасушливого до засушливого, технология была интерпретирована как адаптация к пустынной среде. Возможно, это было скорее способом охоты в засушливых, безлесных местообитаниях, где самыми распространенными травоядными животными были газели малого и среднего размера. Охотиться на них можно было только с расстояния при помощи копий или стрел ^[191] . Поскольку в центральных районах Сахары климат становился все более засушливым, атерийцы больше не могли там выживать, и это привело к их вымиранию. Более поздние атерийские участки появляются в таких местах, как Марокко, которые, несмотря на засушливость, сохранили некоторую растительность и фауну. Здесь атерийцы, вероятно, дожили до периода 20 тысяч лет назад, однако это утверждение остается спорным. Атерийская технология возникала на фоне изменения климата, который становился более сухим, в Сахаре, на северо-востоке Африки и на Аравийском полуострове. Она, по-видимому, сформировалась на основе технологий, которые протопредки и неандертальцы вырабатывали на протяжении тысячелетий. Вполне возможно, что ее изобрели именно протопредки, хотя доказательств мало ^[192] . Практика создания наконечников в форме листа, похоже, зародилась в долине Нила среди нубийцев, которые расселялись на обширных засушливых территориях, когда климат ухудшался ^[193] . В то время некоторые протопредки, обладавшие традиционными технологиями, покинули такие районы, как Ближний Восток, а мозаичные местообитания, ставшие основой нашей эволюции, исчезали, тогда как степи и пустыни захватывали землю. Многие из традиционных консервативных людей остались «запертыми» на островках мозаичных местообитаний недалеко от Нила и уменьшавшихся озер. Новый мир засушливых открытых пространств поманил людей-новаторов, выживших на засушливой периферии богатых саванн и редколесий Северо-Восточной Африки. Как и бедные люди в Гибралтаре в XIX веке, которых мы встретили в прологе, эти новаторы, родившиеся и привыкшие выживать в условиях засухи, гораздо лучше себя чувствовали в высыхающем мире, чем те, которые очень долго жили в хороших условиях. Могли ли нубийцы-атерийцы совершить переход от протопредка к предку в Северной Африке и Аравии?

190

M. Cremaschi et al., ‘Some Insights on the Aterian in the Libyan Sahara: Chronology, Environment, and Archaeology’, Afr. Archaeol. Rev. 15(1998): 261–86; A. Debenath, ‘Le peuplement prEhistorique du Maroc: donnees recentes et problemes’, L’Anthropol. 104(2000): 131–45; A. Bouzouggar et al., ‘Etude des ensembles lithiques ateriens de la grotte d’El Aliya a Tanger (Maroc)’,L’Anthropol. 106(2002): 207–48; A. C. Haour, ‘One Hundred Years of Archaeology in Niger’, J. World Prehist. 17(2003): 181–234; E. A. A. Garcea, ‘Crossing Deserts and Avoiding Seas: Aterian North African-European Relations’, J. Anthropol. Res. 60(2004): 27–53; В. Е. Barich et al., ‘Between the Mediterranean and the Sahara: Geoarchaeological Reconnaissance in the Jebel Gharbi, Libya’, Antiquity 80(2006): 567–82; A. Bouzouggar et al., ‘82,000-Year-Old Shell Beads from North Africa and Implications for the Origins of Modern Human Behaviour’, Proc. Natl. Acad. Sci. USA 104(2007): 9964–9; N. Mercier et al., ‘The Rhafas Cave (Morocco): Chronology of the Mousterian and Aterian Archaeological Occupations and Their Implications for Quaternary Geochronology Based on Luminescence (TL/OSL) Age Determinations’, Quat. Geochronol. 2(2007): 309–313.

191

D. Geraads, ‘Faunal Environment and Climatic Change in the Middle/Late Pleistocene of North-western Africa’, Abstracts of Modern Origins: A North African Perspective (Leipzig: Max Planck, 2007).

192

J.-J. Hublin et al., ‘Dental Evidence from the Aterian Human Populations of Morocco’, ibid.

193

Van Peer, ‘The Nile Corridor’.

Обычная интерпретация выхода предков из Северо-Восточной Африки включает их экспансию в пышные саванны или продвижение вдоль побережья. Намного более вероятным представляется, что изначально распространились люди, обладавшие гибким поведением и стратегиями, сделавшими возможной жизнь в полупустыне и степи. С изменением климата в сторону засушливости географическая область этих людей расширилась за пределы их цитадели на северо-востоке Африки. Это расширение, по-видимому, следовало обширной полосой через засушливые земли на запад, в сторону Атлантического побережья Африки, и на восток, до побережья Аравии со стороны Индийского океана. Началом глобальной экспансии людей не было движение из Африки в сторону Австралии. Они распространялись из Эфиопии по засушливым землям Северной Африки и Аравии и, возможно, за ее пределы — в Индию. Пока что это распространение могло осуществляться только за счет популяции протопредков, поскольку неандертальцы оставались почти вне досягаемости на севере.

Распространение людей на запад сдерживал Атлантический океан, поэтому Марокко стало в этом направлении пределом. Поскольку вся область между Эфиопией и Марокко находится в Африке, этому огромному географическому распространению людей, охватившему около 5,5 тысячи километров, уделяется мало внимания. И снова политические границы как будто предопределили наше мышление. Эквивалентное распространение на восток привело бы людей за пределы Аравии, к дельте Ганга, что на пороге Юго-Восточной Азии. Именно этот этап рассредоточения стал известен как ранний исход предков из Африки.

Археологическое наследие Индии эпохи палеолита более обширно, чем находки Аравийского полуострова, но есть несколько хорошо датированных объектов, которые могут помочь нам отследить прибытие и расширение популяций протопредков и предков ^[194] . Археологические памятники указывают на то, что в Индии существовала значительная популяция ранее 100 тысяч лет назад, до прихода предков; это были, по-видимому, прото-Homo sapiens,

возможно, похожие на жителей Схула и Кафзеха, но у нас нет уверенности в их идентичности. Именно по следам в генетическом составе современного индийского населения мы можем определить прибытие и последующее перемещение людей ^[195] . Время прибытия предков на индийский субконтинент было датировано 64 828 ± 15 000 лет назад. Это очень приблизительная оценка, но она соответствует распространению из Северо-Восточной Африки позднее 80 тысяч лет назад. Рост этой популяции, производившей местные генетические варианты в пределах субконтинента, по-видимому, произошел несколько позже, около 43 588 ± 5621 лет назад. То, что лишь позднее 50 тысяч лет назад археологические памятники вновь становятся более распространенными, может быть не просто совпадением; судя по всему, они отражают технологический переход к «ассортименту» орудий предков времен верхнего палеолита ^[196] .

194

H. V. A. James and M. D. Petraglia, ‘Modern Human Origins and the Evolution of Behavior in the Later Pleistocene Record of South Asia’, Curr. Anthropol. 46(suppl.)(2005): 23–27.

195

Barnabas, ‘High-Resolution mtDNA Studies’.

196

К. O. Pope and J. E. Terrell, ‘Environmental Setting of Human Migrations in the Circum-Pacific Region, J. Biogeogr. 35(2008): 1–21.

Именно вскоре после этого восстановления индийского населения мы находим предков в Ниах и других местах в Юго-Восточной Азии. Что же могло привести к прекращению роста населения предков, когда они достигли Индии? Ответом снова может быть климат. Мы уже видели, что период около 70 тысяч лет назад был особенно холодным и засушливым во всем мире. Даже привыкшие к таким условиям атерийцы в это время покинули обширные районы Сахары, и вполне вероятно, что многие районы Индийского субконтинента стали непригодными для жизни. Рост населения мог стать сдержанным, а отдельные популяции с низкой плотностью могли продолжить кочевое существование, поэтому археологи с трудом их обнаруживают. Демографическая экспансия, последовавшая 50 тысяч лет назад, могла быть связана с временным улучшением климата, когда саванны протянулись прямо через субконтинент ^[197] .

197

J. S. Field et al., ‘The Southern Dispersal Hypothesis and the South Asian Archaeological Record: Examination of Dispersal Routes through GIS Analysis’, J. Anthropol. Archaeol. 26(2007): 88–108.

Известно, что предки преодолели генетическое «бутылочное горлышко» ^[198] , период, когда их популяция, вероятно, пришла в упадок, а позднее 50 тысяч лет назад снова выросла. Интересно предположение, что эффект «бутылочного горлышка» мог быть вызван извержением вулкана и последующим периодом вулканической зимы ^[199] . Этим вулканом был Тоба на острове Суматра в Юго-Восточной Азии, и его извержение было самым большим из известных взрывных извержений, которые мир видел за последние 2 миллиона лет. Считается, что оно произошло 73,5 ± 2 тысячи лет назад. В результате этого события остались отложения пепла во всей Южной Азии вплоть до Аравийского моря, в Бенгальском заливе, в Южно-Китайском море и на материковой части Индии ^[200] . Вулканическая зима вызвала «короткий» 1000-летний холодный и засушливый период, охвативший регион, затем наступил более продолжительный период глобального похолодания и засухи, связанный с состоянием ледников. А когда около 58 тысяч лет назад он закончился и вернулись летние муссоны, Южная Азия снова стала влажной. Для людей, живших в то время в Индии, ближе всего к Тобе, последствия извержения и вызванной им экологической катастрофы могли быть суровыми. Последовавший за этим период холодов 74–58 тысяч лет назад мог осложнить жизнь на субконтиненте, и только самые сильные могли пережить это время. Неудивительно, что люди, привыкшие жить в суровых условиях, преодолели «бутылочное горлышко».

198

Период очень низкой численности популяции, уменьшивший генетическое разнообразие человека. Н. С. Harpending et al., ‘The Genetic Structure of Ancient Human Populations’, Curr. Anthropol. 34(1993): 483–96.

199

S. H. Ambrose, ‘Late Pleistocene Human Population Bottlenecks, Volcanic Winter, and Differentiation of Modern Humans’, J. Hum. Evol. 34(1998): 623–51.

200

Pope and Terrell, ‘Environmental Setting of Human Migrations’.

Популяции людей, которые пережили этот период (независимо от того, был ли он вызван вулканическим воздействием или нет), обитавшие в индийских саваннах, могли испытать демографический рост, а он, в свою очередь, мог вызвать географическую экспансию. Мы видели, что археологические объекты старше 50 тысяч лет имеют широкое распространение в Индии, что хорошо согласуется с генетическими свидетельствами роста и разнообразия. Эта разраставшаяся популяция не остановилась бы в пределах Индии. К западу они бы столкнулись с пустыней Тар — природным барьером на северо-западе Индии, а на юго-востоке им могли препятствовать азиатские дождевые леса.

Нехватка воды — это не всегда так уж плохо. Все зависит от того, где вы находитесь. Там, где воды было в избытке, как это часто случалось в дождевых лесах Юго-Восточной Азии, засушливые периоды заставляли леса раскрываться, впуская саванны. Там могли появиться и травоядные млекопитающие, которых вскоре обнаруживали хищники. Предки могли быть в числе первых, кто воспользовался уникальной климатической возможностью. В самые холодные и засушливые времена саванный коридор шириной от 50 до 150 километров открывался на ныне затопленном Зондском массиве ^[201] . Возможно, следуя за травоядными через эти саванны, предки достигли Ниах и других частей материковой Юго-Восточной Азии.

201

Bird, ‘Palaeoenvironments of Insular Southeast Asia’.

Дождевой лес, который никогда и не отдалялся, как мы уже видели, возвращался в окрестности Ниах как минимум дважды, примерно 46 и 34 тысячи лет назад ^[202] . Людям пришлось столкнуться с новыми для них проблемами, о которых они и не ведали, находясь между Африкой и Юго-Восточной Азией. Мы уже говорили о том, как люди начали приспосабливаться к трудной лесной среде вокруг Ниах, но мы также видели, как они сжигали лес, борясь за сохранение их любимых саванн. В Ниах мы находим явное свидетельство того, что эти предприимчивые люди вели себя так, как могли бы вести себя и мы.

202

Barker et al., ‘The «Human Revolution»’.