Вымершие люди: почему неандертальцы погибли, а мы — выжили
Шрифт:
Мысль об общем происхождении предков не нова. Она возникла в 1950-е годы и снова возродилась в 1970-е в связи с гипотезой Ноева ковчега [256] . На этом этапе регион происхождения был еще неизвестен, но ситуация прояснилась спустя десятилетие, когда Ребекка Канн и ее коллеги опубликовали новаторское исследование, в котором анализировали митохондриальную ДНК 147 живых людей из пяти географических популяций [257] . Результаты указывали на африканское происхождение 200 тысяч лет назад, и загадка казалась решенной. Статья была опубликована 1 января 1987 года. Чуть более чем через два месяца в Кембриджском университете была организована конференция, на которой собрались пятьдесят пять ведущих исследователей в области происхождения человека. Первая статья в издании, опубликованном после конференции, была написана Стонекингом и Канн. Название издания — «Революция человека» — посылало всем без исключения ясный сигнал о том, как с этих пор следовало рассматривать нашу эволюцию [258] . В последующие два десятилетия вышло множество статей и книг в поддержку революции человека. Некоторые из них внесли важный вклад в развитие идеи, но многие представляли невнятные, голословные и зачастую субъективные мнения, цель которых состояла в том, чтобы трактовать имеющиеся доказательства в пользу гипотезы Ноева ковчега [259] .
256
F. C. Howell, ‘The Evolutionary Significance of Variations and Varieties of «Neanderthal» Man’, Quat. Rev. Biol. 32(1957): 330–47; W. W. Howells, ‘Explaining Modern Man: Evolutionists versus Migrationists’, J. Human Evol. 5(1976): 477–95.
Обратите
257
R. L. Cann, М. Stoneking, and А. С. Wilson, ‘Mitochondrial DNA and Human Evolution’, Nature 325(1987): 31–6.
258
P. Mellars and C. Stringer (eds), The Human Revolution: Behavioural and Biological Perspectives in the Origins of Modern Humans (Edinburgh: Edinburgh University Press, 1989).
259
Модель, известная как «исход из Африки 2». Где цифра 2 призвана дифференцировать вторую экспансию из Африки от более ранней экспансии Homo erectus. Lahr and Foley (‘Multiple Dispersals and Modern Human Origins’, Evol. Anthropol. 3(1994): 48–60) представили биологически более обоснованный подход, предложив идею множественного расселения из Африки.
Многие могли счесть, что гипотеза мультирегионального происхождения человека больше не существует [260] . Суть мультирегионализма заключается в колонизации Homo erectus Старого Света и последующей эволюции различных популяций в современные человеческие расы. В ней отвергаются последующая экспансия и полное замещение всех человеческих видов одной популяцией людей. Гипотеза возникла в 1920-е годы, когда неандертальцы считались промежуточным звеном в развитии человека между H. erectus и предками [261] . С мультирегиональной гипотезой созвучна «теория канделябра» — термин, придуманный Хауэллсом, — в которой говорилось о различных ветвях, представляющих эволюцию разных людей.
260
С. Stringer and R. McKie, African Exodus: The Origins of Modern Humanity (London: Jonathan Cape, 1996).
261
A. Hrdlicka, ‘The Neanderthal Phase of Man; The Huxley Memorial Lecture for 1927’, The Journal of the Royal Anthropological Institute of Great Britain and Ireland, 57(1927): 249–74. Weindereich, ‘«Neanderthal Man»’, and idem, Apes, Giants and Men (Chicago: University of Chicago Press, 1946); и позже C. S. Coon, The Origin of Races (New York: Knopf, 1962) и The Living Races of Man (New York: Knopf, 1965) развили версии этой теории.
По иронии, имена Вейндерейх, Куна или Хауэллса — главных адептов этого взгляда — не всплывают, когда, время от времени, аргумент вновь восстает из небытия. Другие взялись за это дело с новой страстью и пылом. У мультирегионализма были сильные защитники, среди которых наиболее выдающимися оказались Лоринг Брейс [262] , Алан Торн и в особенности Милфорд Уолпофф [263] . Крис Стрингер чаще всего признается знаменосцем «исхода из Африки 2», который, как предполагается, был второй масштабной экспансией Homo из Африки (после экспансии H. erectus [264] ). Так, жаркая битва между «исходом из Африки 2» и мультирегиональной эволюцией превратилась в крестовый поход рыцарей Стрингера и Уолпоффа друг против друга. Баталия имела еще и социальный подтекст, поскольку мультирегионализм предлагал более раннее разделение людей на расы, чем «исход из Африки 2». Пепел той битвы время от времени еще летает на палеоантропологических собраниях, когда наше происхождение заново подвергается разбору.
262
С. Loring Brace, ‘The Fate of the «Classic» Neanderthals: A Consideration of Hominid Catastrophism’, Curr. Anthropol. 5(1964): 3–43.
263
D. S. Brose and M. H. Wolpoff, ‘Early Upper Palaeolithic Man and Late Middle Palaeolithic Tools’, Amer. Anthropol. 73(1971): 1156–94; A. G. Thorne and M. H. Wolpoff, ‘Regional Continuity in Australasian Pleistocene Hominid Evolution, Am. J. Phys. Anthropol. 55(1981): 337–49.
264
С. В. Stringer, ‘Population Relationships of Later Pleistocene Hominids: A Multivariate Study of Available Crania, J. Archaeol. Sci. 1(1974): 317–42; С. B. Stringer and P. Andrews, ‘Genetic and Fossil Evidence for the Origin of Modern Humans’, Science 239(1974): 1263–8.
Я привел здесь этот краткий обзор противоречащих друг другу теорий, прежде чем изложить свои собственные взгляды, чтобы их можно было представить на историческом фоне. Несмотря на множество достижений, особенно в области генетики, и новые находки окаменелых останков, с первых дней дебатов я не поверил в абсолютизм теории второго «исхода из Африки» с замещением. Означает ли это, что я поддерживаю крайнюю форму мультирегионализма? Вовсе нет. Однако я считаю, что взаимодействия людей в Евразии и в других частях Старого Света в период 50–30 тысяч лет назад было гораздо сложнее, чем просто замещение одной группы людей другой группой [265] . Кажется, я в этом не одинок. Описывая ископаемые останки раннего современного человека из пещеры Тяньюань в Чжоукоудяне (Китай), палеоантрополог Эрик Тринкаус и его коллеги недавно отметили, что анатомия окаменелых останков «подразумевает, что простое распространение современных людей из Африки маловероятно» [266] . Многочисленные достижения последнего десятилетия подорвали идею о всплеске человеческой изобретательности, который якобы привел к революции человека [267] . Однако целые тома докладов по итогам конференции 2005 года, посвященной Кембриджской встрече 1987 года, вышли под заголовком «Переосмысливая революцию человека» [268] . Старые привычки, похоже, трудно изжить.
265
C. Finlayson and J. S. Carrion, ‘Rapid Ecological Turnover and Its Impact on Neanderthal and Other Human Populations’, Trends Ecol. Evol. 22(2007): 213–22.
266
Образец датируется 33,5–35,5 тысячи лет назад. Откалиброванные данные, результат которых вызывает сомнение, датируют образец 39–42 тысячи лет назад (см. также сноску 5 к гл. 4); Н. Shang et al., ‘An Early Modern Human from Tianyuan Cave, Zhoukoudian, China’, Proc. Natl. Acad. Sci. USA 104(2007): 6573–8.
267
См., например, S. McBrearty and A. S. Brooks, ‘The Revolution ThatWasn’t: A New Interpretation of the Origin of Modern Human Behaviour’, J. Hum. Evol. 39(2000): 453–563.
268
P. Mellars, K. Boyle, O. Bar-Yosef, and C. Stringer (eds), Rethinking the Human Revolution (Cambridge: McDonald Institute Monographs, 2007).
Предлагаю начать с чистого листа. Мы рассмотрим период 50–30 тысяч лет назад. В начале этого периода Евразия была занята только неандертальцами, а к отметке в 30 тысяч лет назад их уже почти не осталось и суша была заселена предками. Давайте на время забудем о неандертальцах и предках и вместо этого взглянем на панораму Евразийского континента того времени. Каким был климат? Как выглядели типы местообитаний и где они располагались? Какие животные и где жили? Где были люди? Как только мы найдем ответы на эти вопросы, мы сможем вернуться к обсуждению того, как люди туда попали, кем они были и откуда пришли. Давайте начнем с климата.
Климат Евразии частично восстановился после глобального похолодания в период 74–59 тысяч лет назад. Пятьдесят тысяч лет назад климатические условия были мягкими и относительно стабильными, хотя и не такими теплыми, как во время предыдущего межледниковья. Климатическая тенденция к похолоданию возобновилась около 44 тысяч лет назад, и 37
269
T. H. van Andel., W. Davies, and B. Weninger, ‘The Human Presence in Europe during the Last Glacial Period I: Human Migrations and the Changing Climate’, in T. H. van Andel and W. Davies (eds), Neanderthals and Modern Humans in the European Landscape during the Last Glaciation (Cambridge: McDonald Institute Monographs, 2004), 31–56.
270
Осцилляции Дансгора — Эшгера были моментами быстрого глобального потепления от 5 до 10 °C в течение нескольких десятилетий с последующим постепенным охлаждением. События Хайнриха были недолгими периодами сильного холода, связанными с рафтингом льда в Северной Атлантике. События Хайнриха понижали уже низкие температуры от 3 до 6 °C. Десять осцилляций Дансгора и три события Хайнриха произошли в период 50–30 тысяч лет назад; W. J. Burroughs, Climate Change in Prehistory: The End of the Reign of Chaos (Cambridge: Cambridge University Press, 2005).
Изменения климата были в целом одинаковыми по всей географической территории Евразии [271] , но их влияние на окружающую среду значительно различалось от региона к региону на этой огромной территории. И тут возникают неожиданности и противоречия. Например, некоторые ученые, ссылаясь на экологические свидетельства, находят, что крайний северо-восток Сибири, где она встречается с северо-западом Аляски, на пике последней ледниковой эпохи был относительно свободен ото льда [272] . Ледниковые щиты здесь были намного меньше, чем в предыдущие холодные периоды. Одним из объяснений может быть то, что ледяной покров Скандинавии и района Баренцева и Карского морей, находящийся дальше на западе, был настолько крепким, что за счет этого снизилось поступление влаги, достигавшей Дальнего Востока. Другие же ученые поддерживали мысль о непрерывном обширном циркумполярном ледяном покрове, который достигал максимальной площади 39 миллионов квадратных километров [273] . Одним из самых серьезных последствий существования этого огромного ледяного массива, покрывавшего большую часть арктической России, могло стать то, что устья крупных сибирских рек, которые сегодня впадают в Северный Ледовитый океан, были перекрыты огромными ледяными плотинами. В результате этого огромные пресноводные внутренние моря возникали по всей Сибири. Когда, по мере изменения климата, ледяные плотины становились неустойчивыми, обширные районы страдали от катастрофических наводнений [274] . Такие события могли привести к неописуемому ущербу, стремительному изменению окружающей среды и уничтожению популяций многих животных, включая людей. Нам никогда не удастся полностью оценить воздействие таких ледниковых катастроф.
271
N. W. Rutter et al., ‘Correlation and Interpretation of Paleosols and Loess across European Russia and Asia over the Last Interglacial-Glacial Cycle’, Quat. Res. 60(2003): 101–9.
272
J. Brigham-Grette et al., ‘Chlorine-36 and 14C Chronology Support a Limited Last Glacial Maximum across Central Chukotka, Northeastern Siberia, and No Beringian Ice Sheet’, Quat. Res. 59(2003): 386–98.
273
M. G. Grosswald, ‘Late Weichselian Ice Sheets in Arctic and Pacific Siberia’, Quat. Int. 45–6(1998): 3–18; M. G. Grosswald and T. J. Hughes, ‘The Russian Component of an Arctic Ice Sheet during the Last Glacial Maximum’, Quat. Sci. Rev. 21(2002): 121–46.
274
A. N. Rudoy, ‘Glacier-Dammed Lakes and Geological Work of Glacial Superfloods in the Late Pleistocene, Southern Siberia, Altai Mountains’, Quat. Int. 87(2002): 119–40.
Эти гигантские внутренние озера могли быть важными барьерами огромного коридора равнинной местности, который простирался от Тихоокеанского побережья Восточной Сибири на запад, вплоть до Британских островов. Этот коридор был ограничен на севере ледяными щитами, а на юге — горами Средиземноморья, Юго-Западной и Центральной Азии [275] . В ответ на капризы климата этот коридор, соединявший восток и запад, изменился. Общая тенденция к ухудшению климата в период 50–30 тысяч лет назад способствовала повсеместному расширению безлесных местообитаний на этом поясе равнин, а с усилением холода тундра двинулась на юг, опережая наступавшие ледяные щиты. С усилением засушливости степь начала распространение за пределы своих опорных пунктов в центре Евразии. Там, где они встречались с новым местообитанием, появлялась тундростепь (рис. 9). Эта волна двойного распространения прокатилась по обширной территории на восток и на запад. Когда становилось теплее и влажность повышалась, две среды обитания распадались и уступали место деревьям. Эти передышки для лесных местообитаний становились все более редкими, особенно глубоко внутри континента, где тепло и влага стали редкой роскошью для окружающей среды.
275
Finlayson and Carrion, ‘Rapid Ecological Turnover’.
Рисунок 9. Тундростепь среднего и позднего плейстоцена, местообитание, впервые колонизированное популяцией Homo sapiens из заштрихованного региона
В предыдущей главе мы видели, что млекопитающие редколесий и саванн долгое время процветали вдоль этого пояса. Homo heidelbergensis и неандерталец тоже считали это место домом. Теперь же климат наносил по этим животным удар за ударом, сокращая до изолированных островков их любимые редколесья, в которых можно было пастись и выискивать корм. Другие млекопитающие, такие как шерстистый мамонт, медленно эволюционировали в районах с постоянными безлесными ландшафтами, и теперь настал их черед колонизировать обширные территории Евразии — мира, пригодного для животных, которые могли жить за счет выпаса в безлесных местообитаниях. Те же, кто не смог отвыкнуть от поедания листьев, исчезли вместе с хищниками, привыкшими охотиться на них из засады [276] .
276
Последние неандертальцы, первоклассные засадные охотники, присутствовали в Гибралтаре в период 28–24 тысячи лет назад; С. Finlayson et al., ‘Late Survival of Neanderthals at the Southernmost Extreme of Europe’, Nature 443(2006): 850–3.
Они не были единственными засадными хищниками, которые переживали натиск ледников. Леопард (Panthera pardus) выжил в изолированных южных зонах в исторические времена, но его ареал был сильно ограничен 50–30 тысяч лет назад; Е, R. S. Sommer and N. Benecke, ‘Late Pleistocene and Holocene Development of the Felid Fauna (Felidae) of Europe: A Review’, J. Zool. 269(2006): 7–19. Похоже, что лев (Panthera leo) дожил до конца последней ледниковой эпохи в Западной Европе, и его способность охотиться в открытых безлесных местообитаниях могла быть его преимуществом; A. J. Stuart, ‘Mammalian Extinctions in the Late Pleistocene of Northern Eurasia and North America’, Biol. Rev. Camb. Philos. Soc. 66(1991): 453–562. Географический ареал гомотерии (Homotherium latidens) был сильно ограничен, и в последний раз они были в Западной Европе 28 тысяч лет назад; J. W. F. Reumer, ‘Late Pleistocene Survival of the Sabre-Toothed Cat Homotherium in Northwestern Europe’, J. Vert. Paleontol. 23(2003): 260–2. Европейский ягуар (Panthera gombaszoegensis), более зависимый от густого леса, чем другие виды, смог дожить до конца среднего плейстоцена; С. Guerin and М. Patou-Mathis, Les grands mammiferes pliopleistocenes d’Europe (Paris: Masson, 1997).
Так кто же выиграл от экологической трагедии, которая постигла неандертальца, прямобивневого лесного слона и леопарда? Одна группа состояла из травоядных животных холодного севера: шерстистого мамонта, шерстистого носорога, северного оленя и овцебыка. В другую входили животные сухих степей и прерий: лошадь, степной зубр и сайгак. Для этих видов период 50–30 тысяч лет назад стал триумфальным, и они смогли распространиться далеко на запад: во Францию, на Британские острова и в Северную Испанию. Кроме этого существовали и довольно гибкие в вопросе питания виды: лоси, большерогие и благородные олени, европейские косули, туры, серны, дикие бараны и горные козлы.