Вынос дела
Шрифт:
– Шантажистка! – возмутился Андрюшка.
Я злобно фыркнула. Погоди, то ли еще будет!
– Дашутка, – миролюбиво заулыбался Дегтярев, – нам сейчас слегка не с руки разговаривать.
Он взял трубку, набрал номер и сказал:
– Кеша, ты где? Значит, так, немедленно отменяй все дела и, ни секунды не задерживаясь, езжай к Харитоновым. Покидай вещи в машину, бери животных и вези все ко мне на квартиру. Ключи Дарья прихватит, у подъезда встретитесь. Предупреди Зайку. – Следующий звонок был к Маше. – Здравствуй, утеночек, – завел Дегтярев.
Мембрана телефона бурно запищала
– Ну извини, попроси у учительницы прощения. Скажи, что дело очень важное. После уроков мама заедет за тобой, никуда не уходи, потом объясню.
Я тронула полковника за рукав.
– А Варя как же? Харитоновская дочка ходит в тот же класс, и мы их вместе возим.
Александр Михайлович продолжил:
– Варвара пусть…
Мембрана вновь зашлась в писке. По мере получения информации лицо приятеля вытягивалось. Наконец он буркнул:
– Хорошо, жди маму, – отсоединился и сказал: – Татьяна только что заезжала в школу и забрала дочь. Действуй, Андрюшка.
Майор моментально вылетел в коридор.
– Да что происходит? – вскипела я.
– Кажется, мы опоздали, – вздохнул приятель и застучал пальцами по столу.
– Куда?
Но Александр Михайлович не ответил. Он взял кейс, вытащил колечко с ключами и, сунув его мне в руку, велел:
– Давай бери такси и дуй за Марьей. Недосуг сейчас твоей тачкой заниматься.
– И не надо, сама за ней съезжу.
– Нет, – покачал головой толстяк, – лучше пусть пока там постоит, в интересах следствия.
Три дня мы провели у Дегтярева дома. Квартирка у него крохотная. Из пятнадцатиметрового помещения можно пройти в нечто, больше всего напоминающее нишу с окном. Но апартаменты гордо называются двухкомнатными. При них состоит крохотная кухонька и совмещенный санузел. А высота потолка такая, что Кеша, проходя под люстрой, каждый раз пригибал голову. К тому же жилплощадь расположена на первом этаже, и наши собаки, не привыкшие к постоянному постороннему шуму, подбегали к окну и начинали яростно лаять в любое время суток. Да еще три авто – огромный, как троллейбус, джип Аркадия, Зайкин «БМВ» и мой «Вольво» – запрудили весь двор, и пара владельцев побитых «Жигулей» явилась к нам разбираться. Кеша довольно долго объяснялся с ними на лестнице. Правда, увидав Банди и Снапа, скандалисты присмирели.
Так что, когда утром в пятницу мы погрузились в свои тачки и наконец съехали в заново отремонтированный дом в Ложкино, с облегчением вздохнули все: и мы, и соседи Дегтярева. Неудобств не заметил только сам полковник. Он заскочил домой всего на часок переодеть рубашку. Правда, проглотил тарелку малосъедобных пельменей, купленных мной исключительно из-за названия.
– Надо же, – фыркнул приятель, повертев упаковку, – пельмешки «Дарья». Впрочем, такие же мерзкие, как твой характер.
Я даже не стала обижаться, просто не было сил. Последние две ночи провела на жутком, продавленном диване когда-то приятного песочного цвета. Из-за отсутствия спальных мест со мной рядом положили Маню. Привыкшая вольготно раскидываться на широкой кровати, девочка постоянно пинала меня коленями и перетягивала на себя одеяло. А мопс Хуч, большой любитель спать вместе с хозяйкой, раздраженно сопя, пытался поудобней
Впрочем, Ольге с Аркашей пришлось не лучше. Зайка улеглась в большой комнате на полу, а Кеша на кухне. Причем голова сына оказалась под столом, а ноги в коридоре. И все, кто вставал ночью пописать, с громким стуком падали, споткнувшись о его страусиные конечности. Лучше всего пристроились животные. Снап и Банди в креслах, Хуч с Машкой, Жюли и Черри почти на голове у Ольги, а кошки использовали вместо подстилки Аркадия. Только крыса Фима, жаба Эльвира и попугай Коко не испытали неудобств. Они преспокойненько сидели в своих привычных обиталищах – кто в клетке, кто в аквариуме.
В пятницу вечером в Ложкино приехал усталый, совсем серый Дегтярев и, оглядев гостиную, заметил:
– Раньше мне здесь нравилось больше.
Зайка разозлилась:
– Все осталось, как было.
– Нет, – замотал головой приятель, – занавески другие и стены кремовые, а не белые. Диваны тоже новые. Кстати, куда старые подевали? Отдали бы мне на бедность, мой совсем калека.
– Как ты можешь жить в таком свинстве, – накинулась Ольга на полковника, – потолок в трещинах, паркет в пятнах, стены ободраны, а уж мебель!.. Кстати, ты в курсе, что у тебя холодильник не работает?
Александр Михайлович вздохнул:
– А я им не пользуюсь.
– Как это? – изумилась любящая поесть Маня.
– Не готовлю, – пояснил приятель, – а когда проголодаюсь, покупаю что-нибудь из замороженного или яйца, лапша еще есть, китайская в стакане.
– Отвратительно, – скривилась Зайка.
– Это мы отвратительные, – сообщил предпочитающий помалкивать Аркадий, – Дегтярев целый день на работе, естественно, ему не до семейного уюта. А мы – хороши друзья! Даже не поинтересовались, как он живет! Мебель – жуть! Вот что, дядя Саша, переезжай к нам! Нечего тебе одному куковать. Места полно, выбирай комнату по вкусу и устраивайся.
– Клево, – заявила Маня, – во здорово, как раньше не додумались.
– Нет, нет, – замахал руками полковник, – ну что я коллегам объясню? Живу в доме с незамужней женщиной… Что люди подумают?
Мы уставились на него во все глаза. Вот уж не предполагала, что у толстяка викторианские взгляды.
– Про вас с мамой ничего не подумают, – сообщила Маня, – в вашем возрасте опасаться нечего.
– И потом, должен же ты где-то жить во время ремонта, – быстро постарался заткнуть сестрицу Аркадий.
– Какого еще ремонта? – начал заикаться Дегтярев, сравниваясь по цвету со спелым баклажаном. – Ненавижу ремонты, комиссии и перемены, после них только хуже…
– Да ты не волнуйся, – «успокоил» его Кеша, – мы все сами сделаем, правда, Зай?
Обожающая любые перестановки Ольга пришла в полный восторг:
– Конечно, за две недели управимся и мебель новую купим, занавески, ковер…
Александр Михайлович ухватился за голову и застонал.
– Кухню и еще микроволновку, стиральную машину, – частила невестка, – Кеша прав – нельзя жить в свинстве.