Вынуждающие обстоятельства
Шрифт:
Джесси увидела, как в нескольких десятках метрах от нее, возле дороги, сидел на коленях Коул и тяжело дышал. Его меч валялся рядом на траве, прикрепленный цепью к кольцу на шее. Джесси вытащила кинжалы, подошла к Цепному и подняла кончиком лезвия его подбородок:
– Прохлаждаемся, солдат?
Коул поднял полубезумный взгляд:
– Госпожа… Джесси?
Кон-Сай сохранила бесстрастное выражение морды:
– Помнишь меня, уже хорошо. Ну что же, возвращаемся к лошадям, они должны быть недалеко.
Тигр
– Джес, где вы были? Мы уже вас обыскались! Вы так внезапно исчезли!
Джесси прислонилась к боку своей лошади:
– Делаем привал на ночь, потом расскажу.
Лоум смотрел на Гессена:
– Опять ты за старое, приятель?
Заяц все еще пытался вырваться, несмотря на то, что его придавили к земле:
– Они демоны, Лоум! Как ты этого не видишь! Они должны умереть, иначе убьют всех нас!
Гепард жалобно посмотрел на нас:
– Благородные лары, я прошу простить меня за этого идиота.
Я подозрительно посмотрел в ответ:
– Что вообще происходит?
Старейшина устало прислонился к косяку:
– Да деревня вся такая, лары. Пугливые они и темные. Боятся тех, кто смог пройти сквозь поле до Калимона. Думают, что это либо сами демоны, либо звери, ими одержимые. А Гессен – один из самых фанатичных сторонников этой версии.
Вейлин поджала губы:
– Так, нужно с этим фанатиком что-то делать. Нам надо спать, а не бояться того, что очередной придурок пойдет нас убивать.
Лоум на несколько минут исчез внутри дома и вскоре появился вновь с мотком веревок:
– Привязать его к колесу – это все, что я могу вам предложить.
Рамзи привязал крепко Гессена к лежащему посреди двора тележному колесу так, чтобы тот имел возможность сесть и лечь, после чего вытащил из кармана тряпку:
– Пожалуй, стоит ему заткнуть пасть, чтобы не кричал и не оповещал всю деревню о происходящем.
С морды Лоума не сходила испуганная озабоченность:
– Почтенные, есть проблема побольше того, что он будет кричать. Утром он сообщит всем, что произошло, и тогда будет только хуже и вам, и мне!
Заяц, которому все еще не закрыли пасть, прошипел:
– Я подниму всю деревню утром, Лоум. Ты будешь убит как пособник этих отродий!
Волчица села перед связанным зайцем:
– Придется вспоминать свои навыки усмирения, хоть мне и не очень сильно хочется этого делать.
Вейлин начала водить ладонями вокруг головы Гессена. Ее лапы покрылись подушкой электричества. Заяц смотрел на ее действия с каким-то животным ужасом, периодически дергая мощными задними лапами.
Вскоре его глаза практически полезли на лоб, и из его пасти доносился низкий и очень страшный стон, который был негромким, но слышался
– Почти…
Волчица начала произносить фразы на каком-то языке, похожем на латынь. Отдельные слова я понимал, но этого не хватало, чтобы ухватить смысл сказанного.
Под воздействием магии, стекавшей разрядами с лап Вейлин, Гессен становился все тише. У него оставался безумный взгляд, но страшные стоны полностью исчезли, сменившись частым дыханием. Еще минута – и заяц начал оглядываться вокруг себя:
– Где я?
Старейшина сел рядом с Вейлин:
– Что вы с ним сделали, почтенная ларесса?
Вейлин села, вытянув лапы:
– Скажем так, я немного почистила ему память. Он не будет помнить того, каким образом мы оказались в этой деревне. Мы будем казаться ему обычными путниками, которые не были ни на каком поле. Следовательно, утром у него не будет повода поднимать панику. Может быть, будь у меня время и силы, я смогла бы что-то сделать с его фанатизмом, но сейчас я не хочу и не буду этим заниматься.
Во взгляде старейшины сквозило огромное облегчение:
– Вы меня очень спасли, сударыня!
Волчица попробовала встать, но у нее не получилось. Я подхватил Вейлин и перекинул ее лапу себе через плечо:
– Что с тобой, Лин?
Волчица слабо улыбнулась:
– Я очень устала и хочу спать. Боюсь, магия отняла у меня много сил и сама я не дойду.
Я взял ее на лапы:
– Ничего, дойдем.
В обычных условиях Вейлин наверняка бы запротестовала против такого «маневра» с моей стороны, но сейчас, похоже, ей было абсолютно все равно, каким образом она окажется на сеновале.
Мне пришлось немного поднапрячься (все-таки, Вейлин была стройной самочкой, но немного тяжеловатой, как мне показалось). В итоге я положил ее на сено и накрыл ее пледом, пока готовился лечь спать снова. Заснул я уже поверх пледа.
Ночь прошла спокойно, но с утра я очень сильно хотел спать. К сожалению, задержаться мы не могли. Все, на что у нас было время – позавтракать и расплатиться. Справедливо рассудив, что лучше мы пообедаем своими припасами, а не едой Лоума, мы быстро соорудили завтрак.
Деньги старейшина поначалу упорно отказывался принимать, мотивируя это тем, что уж он должен нам заплатить за все хорошее, что мы сделали для него, а не мы ему. С огромным трудом мы сумели убедить его, что гости имеют право заплатить за ночлег, если они того пожелают.
Жители деревни провожали нас подозрительными взглядами, но ничего не предпринимали. Посреди них стоял и Гессен, которого, естественно, отвязали от колеса еще ночью. Порой в его взгляде сквозило нечто, показывающее, что заяц пытался что-то вспомнить, но ему это не удавалось. Тем лучше для нас, и в особенности для Лоума. Не знаю почему, но я проникся к нему симпатией.