Вынуждающие обстоятельства
Шрифт:
Я вытащил платье, завернутое в скромную серую ткань:
– Буду очень признателен, если на фестивале ты будешь выступать в нем.
Волчица развернулась ткань, и вниз заструился голубой бархат с мелкими блестящими точками камешков. Рамзи присвистнул, а Вейлин восхищенно произнесла:
– Оно очень красиво…
Магесса положила платье на кровать и сильно обняла меня:
– Большое тебе спасибо, Мирпуд. Я обязательно надену его прямо сейчас.
В такое ситуации мне не оставалось ничего иного, как обнять ее в ответ. Я чувствовал себя очень счастливым.
Мы
– Самец, ничего не скажешь. Платье само по себе очень красивое, но на ней оно будет смотреться еще лучше!
Дверь открылась:
– Мальчики, я готова.
На нас смотрела Вейлин, одетая в новое платье. Я понял, что попросту пропадаю. Сочетание голубого бархата и голубых глаз волчицы, оттененное пепельно-серыми волосами, сводило с ума своей красотой. Если в этот момент мне бы сказали, что у меня отвисла челюсть – я нисколько бы не удивился подобному сравнению. Магесса кокетливо пригладила складки:
– Ну, как я вам?
Похоже, я лепетал что-то несвязное, потому что Вейлин засмеялась:
– Вижу, впечатление я произвела.
Подумав, волчица взяла меня под локоть:
– Тогда такой статный кавалер проводит меня до сцены. Пусть все встречные самочки мне завидуют!
В глубине души я понимал, что отношение Вейлин ко мне не изменилось и после подарка, но сейчас это меня нисколько не занимало. Я гордо вел ее вперед, чувствуя себя абсолютно умиротворенным.
Наверное, мы произвели впечатление на всех, кто был на улице. Я слышал, как то и дело за нашими спинами звучали шепотки. Самцы присвистывали, глядя вслед Вейлин, самочки же обсуждали как меня, так и волчицу в равной степени.
Дойдя до площади, я задумчиво произнес вслух, поправив за спиной гитару:
– Однако же черт. Куда нам идти дальше?
Вздохнув, Вейлин повела меня в обход сцены и толпы, которая уже начинала потихоньку собираться перед сценой:
– Я даже отсюда вижу твоего милашку Кертиса.
И точно, за сценой уже стояли в ряд менестрели, проверяя свои инструменты, певцы, поющие ноты и прочие участники. Тигр восхищенно вздохнул, глядя на нас с Вейлин:
– Не будь я женат, я бы приударил за такой шикарной самочкой, как вы, милостивая ларесса. А ты, Мирпуд, просто… я даже не знаю, какое слово подобрать. В этом костюме ты выглядишь как… герой какого-нибудь эпоса.
На мое удивление, Вейлин с улыбкой восприняла подобный комплимент:
– Вы такой милый, Кертис. Спасибо.
Тигр почесал затылок и начал проверять струны своей скрипки:
– Я выступаю шестым, перед вами. Пожелайте мне удачи. Я не первый раз участвую, но ни разу не попадал даже в десятку. В этот раз я намерен выиграть.
Настала пора выступлений. Каждого участника на сцену приглашал проводник в ливрее. Он называл имя участника и просил пройти его сквозь дверь в помещение, которое, очевидно, вело уже на саму сцену. Одновременно он приглашал следующего участника, который во время выступления своего предшественника ожидал своего выхода в комнате перед
По непонятной причине звуки концерта доносились за сцену очень плохо. Были слышны только отдельные аккорды. Более-менее доносились только голоса певцов, но и они были тихими. Когда же я поделился своими наблюдениями с Кертисом, тот усмехнулся:
– Так и есть. Специально, чтобы будущие участники не мешали выступающим своими репетициями перед выходом, заднюю стену заговорили, чтобы она глушила все звуки, идущие в ту сторону. Со сцены звуки еще проходят, но вот в ту сторону нет.
Наконец, настало время, когда Кертис оказался в комнате. Мы с Вейлин с волнением ждали, пока позовут нас. С каждой секундой пульс учащался. Я никогда еще не выступал перед такой большой аудиторией. Я не боялся публичной игры, но сама ситуация заставляла меня нервничать.
Раздался голос проводника:
– Мирпуд и Вейлин, прошу в комнату ожидания.
Мы прошли сквозь дверь и оказались в уютной комнате, в которой стоял мягкий диван, столик на трех ножках и графин воды на столике. Дверь за нами закрылась, и теперь все помещение освещал только канделябр на тумбочке в стороне.
Я слегка приоткрыл дверь, ведущую на сцену, и стал следить за Кертисом. Тот играл на скрипке активные, зажигательные мелодии, которые так и заставляли пританцовывать на месте. Похоже, у него было какое-то подобие электрической скрипки.
Я до такой степени заслушался его музыкой, что не заметил, как она закончилась. Очнулся я оттого, что меня трясла Вейлин:
– Мирпуд, очнись, наш выход!
Я вздрогнул и быстро взял волчицу за лапу. Мы вышли на сцену. Перед нами было море зрителей. Откуда их столько я взялось – я попросту не представлял. Куда я ни бросал взгляд – везде были звери, пришедшие на фестиваль.
Перед нами на сцене висела в воздухе только сфера прозрачно-белого цвета. Вейлин сделала какой-то жест лапой, и сфера застыла на месте, у нее появилась ножка, воткнувшаяся в пол. Похоже, это был местный вариант микрофона.
Наступила полная тишина. Даже шепотки закончились. Я привычно нацепил музыкального помощника, взял в руки гитару, глубоко вздохнул, отбрасывая все переживания. Со сцены заиграла гармоника. Песня началась.
Чистый, пробирающий до глубины души, голос Вейлин, усиленный микрофоном, разнесся над толпой зрителей:
По городу старому я прохожу,
Темному, пыльному, скромному.
И пахнет разлукой по всем площадям,
По улицам самым укромным.
И вот прохожу я по улице главной,
И смотрят за мной глаза,
А я поднимаю от сердца желание
Вернуться и встретить тебя.
А я поднимаю от сердца желание
Вернуться и встретить тебя.
И будешь ты светом в жизни моей,
Улыбкою нового дня.
Водой ключевой для простого цветка,
Любое приму от тебя
И будешь ты светом в жизни моей,
Улыбкою нового дня.
Да впрочем, неважно все это –
Ты жизнью всесильной стал для меня
А я поднимаю от сердца желание
Вернуться и встретить тебя.