Выпавшие из времени
Шрифт:
– Еще чего?
– возмутился Миша.
– А мутантов ловить кто будет?
– Какие, к черту, мутанты?
– криво усмехнулся подполковник.
– Ты что, не видишь, что делается? Это же схватка бульдогов под ковром! С одной стороны Мангуст с Архангельским, с другой - тоже люди очень серьезные. Это называется - паны дерутся, а у холопов чубы трещат. А мы с тобой на панов в этой драке ну никак не тянем...
– Тут ты не прав, - возразил Корнилов уверенно, хотя сам не понимал, откуда у него взялась такая убежденность.
– Бульдожьих схваток больше не будет, а мы, как и раньше, будем заниматься
– Откуда ты это знаешь?
– подполковник вовсе не разделял Мишиной уверенности.
– Я разговаривал с Жуковским!
– ответил Корнилов. Почему-то именно этот аргумент подействовал на командира подобно волшебной палочке.
– Тогда совсем другое дело!
– сказал он с явным уважением.
– Но что будем делать сейчас?
Обсуждение первоочередных мероприятий продолжалось так долго, что Петя замерз, вышагивая туда-сюда вдоль дороги. Наконец, Обрубков заметил его страдания и крикнул:
– Садись уже, поехали!
Две машины одна за другой тронулись в сторону базы подразделения "М".
А на базе в это время царил тихий переполох. Предупредив Ковригина о своем визите всего за полчаса до приезда, туда неожиданно нагрянул премьер-министр. Мангуст ничего не понимал. Вроде бы неудовольствие гибелью генерала Романова Виктор Викторович уже высказал, а других причин для его неожиданного приезда, очень похожего на инспекторскую проверку, не было. Во всяком случае, как ни ломал Ковригин голову, причины для высочайшего гнева представить так и не смог.
Но гадал и беспокоился он зря. Оказалось, что Виктор Викторович приехал вовсе не к нему, а к Геннадию Чеботареву, лаборатория которого занимала самый нижний, четвертый уровень подземного городка, куда не было доступа даже самому Мангусту, не говоря о других сотрудниках подразделения. Нельзя сказать, чтобы Ковригина устраивало такое соседство, но приходилось терпеть, хотя бы из-за того, что ему наконец-то дали возможность создать службу, о которой он мечтал так долго. А если Виктор Викторович решил спрятать у него на базе какую-то сверхсекретную лабораторию - это его дело.
По просьбе премьера Ковригин вызвал наверх Чеботарева, который примчался через несколько минут, даже не сняв белого халата, и Виктор Викторович уехал с ним на лифте вниз, в лабораторию. Мангуст остался наверху, пряча под бесстрастной маской неудовольствие.
Виктор Викторович приехал в лабораторию, и вообще на базу Ковригина впервые. Повод для визита был довольно радостный. Наконец-то, после четырех лет терпеливого ожидания, вчера от Чеботарева пришло сообщение, что цель практически достигнута. И сегодня, отложив в сторону все дела, премьер примчался к ученому с замирающим от восторга сердцем, хотя по его лицу никто не сказал бы, что он чем-то взволнован.
Чеботарев провел его в свой рабочий кабинет, усадил за стол, а сам, быстро нарисовав на доске какие-то цепочки и спирали, стал рассказывать премьеру что-то, понятное лишь ему самому. Виктор Викторович внимательно слушал его целую минуту, потом вежливо прервал поток красноречия ученого:
– Геннадий Николаевич, вы забыли, что я ничего не понимаю в генетике, поэтому, давайте экономить время, ваше и мое. Изложите, пожалуйста, суть ваших наработок
– Ах, да, конечно!
– смутился Чеботарев, и следующие полчаса, сбиваясь и перескакивая с пятого на десятое, рассказывал о том, что ему удалось сделать за последние четыре года. Если привести эту речь в порядок, то вот что он поведал своему внимательному слушателю.
Около десяти лет назад Чеботарев работал в лаборатории доктора биологических наук Лифшица и был его ближайшим помощником. Именно тогда он не понаслышке столкнулся с фактами поразительного долголетия отдельных людей. Вместе с доктором он даже делал анализы их тканей и принимал участие в разработке методик продления человеческой жизни до фантастических пределов. Потом взбесившийся олигарх Сидорин убил Лифшица и принудил Чеботарева заниматься дальнейшими разработками самостоятельно. Правда, тогда Сидорина больше волновали другие проблемы, но и работы по продлению жизни он не выпускал из-под контроля.
Через некоторое время олигарх куда-то исчез, и Чеботарев на несколько лет остался без работы. Но он отличался хорошей памятью, и ничего из своих исследований не забыл. Поэтому, когда его нашел Виктор Викторович, бывший в то время президентом страны, и предложил работу по профилю, он быстро сумел восстановить все старые наработки. Но неожиданно натолкнулся на серьезное препятствие.
Дело в том, что все работы Лифшица, а после него, соответственно и Чеботарева, базировались на электромагнитных излучениях, перестраивающих генетические цепочки. При помощи этих излучений можно было излечивать практически все известные болезни, с их помощью Лифшиц намерен был продлить срок человеческой жизни, и уже подошел к этому вплотную. Будь у них тогда хотя бы полгода, проблема давно была бы решена. Но, видимо, не судьба...
Итак, наработки Чеботарев восстановил, и тут же попал в тупик. Над проблемой бились лучшие специалисты, но создать генератор, вырабатывающий излучение нужной частоты, они не смогли. Решив проверить мелькнувшую у него догадку, Чеботарев обратился к светилу теоретической физики, специалисту в теории электромагнитных излучений. Через неделю тот дал категорическое заключение: согласно всем физическим законам, излучение такой частоты существовать не может. Ни естественное, ни искусственно созданное.
Чеботарев ничего не понимал. Не приснилось же ему все то, чем они занимались с доктором! Не могли ведь, в конце концов, за это время измениться законы природы! Или гениальному Лифшицу удалось их как-то обойти? Так или иначе, но путь оказался тупиковым. Вот только отступать было никак нельзя, потому что исследования были заказаны лично президентом, и сообщать ему о неудаче как-то не хотелось.
И он пошел другим путем. Если на гены, отвечающие за продолжительность жизни, когда-то удалось воздействовать излучением, то могут существовать и другие способы перестроить их структуру - химические, медикаментозные, хирургические. Больше трех лет лаборатория работала в этом направлении, были потрачены огромные деньги. Зато в лаборатории у Чеботарева сейчас сидела в клетке белая мышь, впятеро пережившая все мыслимые сроки своей мышиной жизни и, по всем признакам, совсем не собирающаяся умирать.