Выпитое солнце
Шрифт:
– Я рад, что ты нашла нас без адреса. – Послышался голос из-за дома, и на полянку перед домом откуда-то, словно из воздуха, вышел Арсений.
Октябрина скомкала бумажку в руках и сунула в карман джинсов. Ни тебе «Привет», ни тебе «Как дела».
– Ты был прав, тут тебя реально не пропустишь, – сказала она и поправила джинсовую куртку на плечах.
– Я бы и адрес написал, но его сам не знаю. Но тут не так много домов, которые не пропустишь.
– Ага, остальные такие… – Октябрина поправила округлившийся карман джинсов, – обычные, кирпичные.
Хотела
– Да, тут в основном кирпичные вдоль дороги стоят. Они себе даже подъезд асфальтом уложили, видала? – спросил Арсений, а когда увидел неуверенный кивок, продолжил. – У нас тут только ветрено. Видишь, дверь на соплях держится? – Арсений подошел к входу дом, поставил на землю пустое ведро и потянул дверь на себя. – Слышишь, какой скрип? Это я ее еще починил. Перевесил, новую решил не брать, а вот крепления пришлось покупать. Ты проходи, не стой на улице. Сегодня прохладно.
Октябрина быстро закивала и, не сумев выдержать данные на обдумывание секунды, ринулась к дому. Хватило взгляда на Арсения в футболке и шортах, чтобы ощутить себя в декабрьском холоде.
– А почему у тебя нет забора? – спросила она, потирая ладошки в карманах джинсовки. Влететь в дом Арсения без хозяина не решилась.
– Забора? А зачем он мне?
– Ну, а как? А если зайдут, украдут что-то? Ну, посторонние люди.
Арсений улыбался так, что Октябрина почувствовала себя совершеннейшей тупицей.
– Это даже не мой дом.
– Но вещи-то есть, а если посторонние…
– Тут посторонних нет, и брать у нас нечего.
– В любом доме есть, что своровать.
– А ты постарайся не воровать, – весело сказал Арсений, а Октябрине стало жарко. По лицу побежали красные пятна.
Октябрина и хотела было спросить, отчего же дом Арсения – совсем не дом ему, но почувствовала, что же задала достаточно глупых вопросов. Дверь открылась сама, от легкого ветра. Скрип раздался до того громкий, что даже испугал девушку.
– Оставь здесь ботинки, – проговорил зашедший следом Арсений, наступил на пятки сандалий и сбросил их на коврике рядом с кучей сапог, ботинок, кроссовок и шлепок. – Нет! Закрывать не надо.
– А если зайдут? – прошептала Октябрина и отпустила ручку входной трухлявой двери.
– Сюда никто посторонний не зайдет, а не-посторонних я не боюсь. – Улыбнулся Арсений.
– А как ты их отличаешь?
– Да сразу же видно. Вот ты не особо посторонняя.
– А я почему не особо посторонняя?
– Тебе это просто так не объяснишь, сама потом поймешь, – усмехнулся Арсений и поправил завернувшийся край футболки. – Да не переживай ты за свои кроссовки, никто их не возьмет. Да, положи туда. Пойдем. – И открыл тонкую, сделанную, наверное, из пары досок, дверь.
В небольшой темной комнате, прореженной несколькими широкими солнечными лучами, на кровати сидел человек в свитере и джинсах. Он читал журнал, повернувшись к окну. На плите кипел чайник, на второй кровати, приставленной к противоположной от уголка кухни стене, лежал кот и вылизывался. На столе, накрытом газетой, в подсвечнике стояла растекшаяся
– Знакомься, это мой друг Боря. – Арсений подошел к плите и выключил газ. – Он тут один живет пока со мной, никто больше не приезжал.
Октябрина хотела было что-то сказать, но Боря поднял голову, и она забыла все, о чем думала. Борис, казалось, постарел в двенадцать, и с тех пор не менялся. Жидкие белые волосы по плечи, морщины на лбу и в уголках глаз, узкие плечи, тонкие руки, белые зубы и – голубые подростковые глаза, улыбка, такая же, какую она частенько видела у юношей в школе, загорелая кожа.
– Приятно с тобой познакомиться, – сказал Боря и отложил журнал, а Октябрине показалось, что она услышала голос мальчишки. – У тебя очень интересное имя, давненько не слышал его.
– Родители так назвали. – Октябрина поджала губы и попыталась улыбнуться.
– Я понимаю, сама б ты вряд ли назвалась, – сказал Боря. Октябрина бы обиделась, оскорбилась, но Боря смотрел на нее так, что девушка поняла – он совсем не собирался ее обижать. Скорее он даже не понял, что мог ее обидеть. – А как тебя называют?
– Меня? Да меня… по-разному зовут.
– Нетушки, ты мне скажи, как ты хочешь, чтобы я тебя звал. – Боря опустил ноги на пол и потряс ступнями в дырявых носках над остатками ковра. – Меня Борей звать. А тебя?
– Меня иногда зовут Катей, но я не очень это люблю.
– Хорошо. – Боря улыбнулся и блеснул здоровыми рядами зубов. – А как нравится?
– Бриной ненавижу, когда называют.
– Запомню. – Боря продолжал улыбаться. – А называть-то тебя как?
Октябрина почувствовала горячий песок между пальцами. Прохладный пол под полами скрипнул, стоило ей сделать шаг. В комнате пахло сыростью старого дерева.
– Октябрина, – выдохнула она. – Не люблю, когда мое имя сокращают.
– Приятно познакомиться, Октябрина. – Боря улыбался все также широко. Белые ровные зубы на фоне морщинистого загорелого лица светились как фонари. – Добро пожаловать в Арсеньевский сквот 1 .
– А присесть куда…
– Куда хочешь, – ответил Арсений и достал из ящика, стоявшего на полу, одну из множества чашек. – Чай будешь?
Октябрина побоялась сесть на пол, куда ей с улыбкой указывал Боря. Журнал перестал его интересовать, а Октябрина даже не успела разглядеть обложку. В любом случае не опознала бы – журналов с начальной школы не читала.
1
Сквот – захваченное радикальной молодежью пустующее, недостроенное или отселенное здание, превращенное захватчиками в бесплатное жилье, художественные мастерские, базу подрывных организаций и т. п. Скваттерство, сквотирование, или сквоттинг – акт самовольного заселения покинутого или незанятого места или здания лицами, не являющимися его юридическими собственниками или арендаторами, а также не имеющими иных разрешений на его использование.