Выпускной в Чистилище
Шрифт:
— Я слышала историю о тебе, этой машине и водохранилище. Это была очень крутая история. — Джонни удивленно посмотрел на нее.
— Ты слышала эту историю?
— Да, — улыбнулась Мэгги. — Твоя репутация тебя опережает.
— Надеюсь, что нет, — усмехнулся Джонни.
— Я ничего о тебе не знаю… ну, кроме того, что ты угоняешь машины, красива и тебе не нравится Роджер Карлтон. Конечно, перед всеми этими тремя качествами мне практически невозможно устоять.
Настала очередь Мэгги смеяться, и она сделала это.
— Так
— Да, мэм. Бонни тоже была красивой женщиной. А еще она была знаменитой воровкой. Но я не хочу быть Клайдом. Этих двоих в итоге застрелили в их машине, не так ли? Я слишком люблю свою машину, чтобы так рисковать.
— Не думаю, что без Клайда была бы Бонни. — Мэгги слегка флиртовала.
— О, нет, правда? Ну, возможно, ты права. За каждым плохим мужчиной стоит женщина, которая не может перед ним устоять.
Мэгги ничего не ответила. В этом замечании была какая-то история, хотя по его голосу было понятно, что он шутит.
Джонни вел машину по длинному ухабистому склону, который наконец выровнялся на вершине. Затормозив, он поставил машину на стоянку. Лунный свет мягко падал на поверхность озера, и Джонни опустил стекло, позволяя ночному воздуху обдувать их щеки и наполнять салон машины. Мэгги перебралась на пассажирское сиденье, а Джонни достал с заднего сиденья их еду. Он открыл багажник, достал из него ворсистое армейское одеяло и расстелил его на относительно ровной площадке в нескольких ярдах от машины.
Они быстро расправились с курицей, картофельными дольками и капустным салатом. Мэгги думала, что не сможет есть, но еда помогла ей прийти в себя, и тяга ослабла, а потом и вовсе прекратилась, когда она наелась до отвала. Все было очень вкусным, а кола в стеклянной бутылке — просто объедение. На вкус она была немного острее, чем кока-кола 2011 года, но ей нравилось это отличие.
Джонни закончил раньше Мэгги, снял галстук-бабочку и пиджак, положив его на одеяло позади себя. Закатав рукава и расстегнув верхние пуговицы белой рубашки, он лег на спину и вздохнул, словно только что освободился от оков и цепей.
Мэгги хотела было отстегнуть от пояса подвязки, но подумала, что это может произвести неверное впечатление. Она решила снять туфли и улечься рядом с ним, в паре футов друг от друга, глядя в небо.
— Так что же это было — сцена с Ирен Ханикатт и Роджером Карлтоном? По-моему, ты сделала из Роджера врага, а может, и из них обоих.
— Ирен — семья. Это сложно, — вздохнула Мэгги, понимая, что если она собирается остаться рядом с Джонни под лунным небом, то ей придется действовать очень осторожно. — Ее младшая сестра боится его, а это всегда тревожный знак. Дети и собаки, верно?
— Что ты имеешь в виду?
— Знаешь, когда дети или собаки кого-то недолюбливают, это обычно свидетельствует о том, что человек не заслуживает доверия.
— Значит, ты просто решила обозвать его и сказать Ирен, что
— Это была правда, — решительно заявила Мэгги, и он посмел отрицать это.
— Да, черт возьми, так оно и было, — согласился Джонни и слегка рассмеялся. — Напомни мне, чтобы я не нарывался на тебя, Бонни.
— Я не знаю, как долго я здесь пробуду! Я должна была высказаться, когда у меня был шанс, — легкомысленно оправдывалась Мэгги.
— Значит, ты недавно в городе и не знаешь, как долго здесь пробудешь. Как ты оказалась на выпускном, без пары, в угнанной машине?
— У меня было потрясающее платье. — Мэгги запнулась.
Джонни просто повернул голову и посмотрел на нее, его лицо было терпеливым, выжидающим.
Мэгги решила рассказать все до конца.
— Я пошла на танцы, чтобы найти тебя.
Джонни медленно поднялся и посмотрел на нее, лежащую с разметавшимися волосами, с фарфоровой кожей в темноте.
— Будь осторожна, девочка, — голос Джонни был тихим, но его брови сошлись над глубоко посаженными глазами, бесцветными в белом свете луны.
— Ты здесь совсем одна, с кем-то, кого ты совершенно не знаешь, и говоришь довольно серьезные вещи. Ты можешь навести мальчика на неверные мысли.
Мэгги почувствовала, как внутри нее закипает разочарование, а в глазах собираются слезы. Гравитация предала ее, и несколько из них вытекли из уголков и поспешили вниз, чтобы затечь в уши.
Джонни протянул руку и вытер влажную дорожку подушечкой большого пальца.
— Не плачь. Я не хотел тебя напугать. — Мэгги только слегка покачала головой, и он убрал руку от ее лица, но он прижал ее к голове и продолжал смотреть на нее сверху вниз.
— Ты когда-нибудь был где-то, что-то делал, и вдруг тебе показалось, что ты уже делал все это раньше? Все как будто повторяется? — нерешительно спросила Мэгги.
— Как дежавю? — ответил Джонни.
— Некоторые люди так это называют. Мой друг Гас сказал мне, что его бабушка считала дежавю временем, которое меняет свое мнение.
— Что ты имеешь в виду?
— Он описал это как то, что время переключается с того, что было, на то, что есть, и иногда мы чувствуем этот сдвиг или ненадолго вспоминаем, как все было раньше.
— До чего, Мэгги? — Голос Джонни был тихим, но в нем не было разочарования или даже растерянности. Он просто слушал.
— До того, как кто-то или что-то заставило время измениться.
Они смотрели друг на друга в течение нескольких ударов сердца, пока не замолкли сверчки и не стали доноситься другие ночные звуки. Джонни, казалось, обдумывал ее слова.
— Мы с тобой уже встречались? — спросил он наконец.
— Да и нет. — Джонни снова подождал.
— Если время идет последовательно, то сегодня мы встретились впервые. Но если время — один вечный круг, то трудно понять, когда заканчивается «до» и начинается «после».