Выпускной. В плену боли
Шрифт:
— Это единственный способ выжить, Ася, — почему-то нападает спокойствие. Если он просто извращенец, если мы просто потрахаемся, то он просто отпустит нас. Это, конечно, утопия, но лучше верить в это, чем в то, что мой член сожрут.
— Я не хочу! Пусть найдет кого- нибудь другого! — верещит Ася, качая головой. – Я не буду, запомни.
— Но тут больше никого нет, — напоминаю, сворачивая записку и в карман складывая. Иду в туалет. — Не захочешь добровольно, я возьму сам.
— И будешь насильником!
— То есть ты предпочтешь
— Да пошёл ты! Тут камеры, как ты не понимаешь, это может смотреть кто угодно! А если это транслируется дальше, если это видят наши родители?
Я закрываюсь в ванной, которая представляет собой кладовку с унитазом. Ася ещё что-то бормочет за дверью, а я улыбаюсь. В конце концов пугать её интереснее, чем бояться самому. Её реакция крайне забавна. Люди и не на такое идут, чтобы выжить в экстремальных условиях, так что, если придется, будет и трахаться, и сосать, и в жопу давать.
Вот закрыли бы со мной Милену, она бы даже не думала, сразу бы и встала в коленно-локтевую.
Захожу в комнату обратно, Ася в своём кресле.
— Ты скоро врастёшь в него.
Она не отвечает, а у меня желудок ноет.
— Слушай, Ась, я уже голоден, может, отсосёшь мне, он сразу стейк подкинет.
— Тебе смешно? Ты считаешь это всё смешным? — вскакивает.
— Сначала это казалось смешным тебе. Или ты думала, на курорт попала? Думала, будешь сидеть книжки почитывать? Здесь камеры! Догадайся теперь, зачем!
— Я не буду, понял? Нас спасут. Ты же этот чёртов мажор. Почему твой отец тебя не ищет?
Он ищет. Наверняка он меня ищет. Надеюсь на это. Надеюсь, что он вспомнит о сыне.
— Ищет, конечно. А твой что? Почему он не ищет?
— У твоего на это деньги есть. Так что я считаю, надо просто ждать. Да, Демьян? Мы будем просто ждать?
— Ну, а куда мы денемся, — иду на кровать, ложусь на спину и руку за голову забрасывая, хлопаю по матрасу рядом с собой.
— Придурок! – кричит она и идёт к кастрюле. Набирает воды. Ставит варить кашу. Пока та варится, она наливает воды в кружку и выпивает. Я наблюдаю, как несколько капель стекают по подбородку, в ложбинку грязного, рванного платья, из-под которого торчат белые обнажённые куски стройного тела.
Она резко поворачивается, а я тут же глаза закрываю.
Да, трахаться на камеру не сильно прельщает, но теперь даже хорошо, что меня закрыли с ней, а не с тем же Рязанцевым или ещё чего хуже… А то извращенцев всяких хватает.
— Иди ешь! — кричит Ася сквозь мои мысли. Она положила только мне.
— А ты?
— Я не голодная, — бурчит она и за книжку берётся. Думает, что сытый я не буду её домогаться. Но ведь каша когда- то закончится…. И голод возьмёт своё.
***
Для тех, кто хочет отдохнуть от напряжения и окунуться в первую любовь, приглашаю в историю "Я сделаю тебя взрослой" https:// /ru/reader/sdelayu-tebya-vzrosloi-b453590?c=5222358p=2
Глава 22.
—
— День? — подаёт она голос, отрывая голову от книги. Волосы ещё не спутались, королевой бала её уже не назовёшь. Но всё равно выглядит вполне привлекательно. — Мы проснулись, потом добрались до этой комнаты, потом поели, потом снова поспали.
— Можно предположить, что прошёл один день, верно?
— Получается так. Разве тебя не должны искать? Как думаешь? Ищут же?
— Ищут, конечно, — говорю с уверенностью, которой не ощущаю.
Где отец, почему он не приходит, почему не ищет меня? А если ищет, почему так долго? Сейчас же камеры везде, отследить машину, на которой нас увезли довольно просто. Даже если это моя собственная. Так почему никто не шевелится? А мама? Она так погрязла в собственном отчаянье, что просто забыла родного сына? Мне долгое время казалось, что я для неё единственный.
— Тебе я смотрю не привыкать к таким условиям?
— Мы никогда не жили богато. Все деньги уходят на землю и ведение хозяйства. Я тебе больше скажу, у нас даже туалет на улице.
У меня в голове сразу вспыхивает картинка, как я иду в деревянное строение. Сначала голубого цвета, скорее на их ферме, а потом красного, с облупившейся краской.
— Первые года четыре мы с мамой жили отдельно от отца. Дом был старый, туалет, точно помню, был на улице.
— Как ты помнишь? Тебе же четыре было.
— Наверное, слишком яркий и резкий контраст. Просто в один день практически мы переехали. Я думал, попал в сказку. Из простого дома размером с эту комнату мы переехали во дворец, где я получал всё, что хотел. Всё, Ася. Стоило пальцем ткнуть, и я это получал, — показываю пальцем на неё, а она в ответ средний показывает.
Становится смешно, она тоже хохочет.
— Я помню твою бабушку. Она пекла нам оладьи из яблок, и потом мы много времени проводили по разные стенки вашего туалета.
Ася снова смеётся, и у меня от этого звука мурашки по плечам расползаются. Красиво смеётся. Когда я последний раз слышал такой искренний женский смех? Смех ностальгии. Теперь кажется, что Милена над моими шутками смеялась, чтобы подлизаться.
— Это было самое вкусное и самое не перевариваемое блюдо. Мы даже подрались за последний.
— Серьёзно? Не помню.
— Ага, я держала тебя за нос, а ты меня за волосы.
— А ты жестокая.
— А ты мог бы уступить.
— Я был, кстати, гостем.
— Это был, кстати, последний раз, когда ты был гостем. Потом мы пошли в школу, и больше мы не дружили. Ты со мной не дружил, — стекает её улыбка. Я вспоминаю новых друзей, как мне хотелось похвастаться перед ними, и подружка с фермы была не тем, чем хвастаются. Тем более она частенько приходила грязная, и над ней смеялись. Ещё помню, как боялся, что она что-то расскажет. Возможно о том, что она победила меня в той маленькой битве…