Вырай
Шрифт:
Глава 64
Марина за неделю успела пролистать лишь две книги и нашла три подходящих на первый взгляд заклинания. Кроме того, юная ведьма выпросила у матери несколько украшений и зарядила их Силой непосредственно из источника. Впервые Марина попала в Вырай сознательно и не во сне. С замиранием сердца она ходила по сюрреалистичной местности, давя в зародыше страх наткнуться на кого-то вроде будущего противника.
Но всё обошлось. Говорящее дерево на берегу ручья встретило девушку, словно старую знакомую, дружелюбно подсказало, как именно использовать предметы и пожелало
Самым сложным было убедить родителей, что она уже достаточно взрослая и магически подкованная, чтобы участвовать в бою. А вот отцу с его давлением лучше посидеть дома.
Ещё девушка, заручившись поддержкой Антонины Николаевы, провела ритуал вызова Чёрта. Тот очень удивился и сделал комплимент по поводу способностей молодой ведьмочки. Марина предложила сделку — она отдаёт ему все свои колдовские силы в течение целого года. Поскольку такие, как Чёрт, должны были служить кому-то более сильному, взамен получая остатки могущества, и без нынешнего хозяина нечистый какое-то время станет слабым и беззащитным, год «поддерживающей» терапии от человеческой ведьмы даст время окрепнуть, научиться жить без покровителя или, на худой конец, найти нового. Козлоногий не смог отказаться. Хотя кто знает — может, он сразу рассчитывал на что-то подобное, вывалив на людей пугающие сведения. Кто их, нечистых, разберёт.
***
Ждать восхода Луны решили возле Леса, со стороны реки, чтобы не привлекать лишнего внимания. Сычкова ползала на коленках по берегу и вычерчивала ножом сложный рисунок, который должен был защитить людей. В десятке метров от стены деревьев девушка поставила на песок деревянного идола, изображавшего человекоподобное существо с большим животом и семью глазами — своеобразный ориентир, к которому собирался прийти Высший. Чёрт должен был установить его в любом месте за пределами леса, но соблюдая условия сделки, просто отдал людям. Это всё, что смогла выторговать Марина — больше ничем нечистый помогать не собирался. Впрочем, ещё он «из-за доброго сердца и врождённой порядочности» более подробно рассказал о том, что планирует босс.
Антонина Николаевна поила всех мерзким на вкус отваром. Она наливала зелье в пластиковый стаканчик, предлагала зажать нос и выпить одним махом. По идее, варево придавало ясность уму и боевой задор телу, но поможет ли это в борьбе с элитной нечистью, Николаевна не знала. Кроме того, знахарка без остановки читала какие-то заговоры.
Максиму на подготовительном этапе делать было нечего, бутылки с зажигательной смесью он приготовил дома, поэтому биолог просто следил за обстановкой, небом и Лесом. Периодически мужчина со скепсисом поглядывал на оружие, которое ему одолжили домовые. Сами нечистики не могли покидать дома людей, но с энтузиазмом взялись помогать. Во-первых, они неведомо откуда притащили вот эти вот самые вилы, сопроводив их запиской: «Лишили жизни могущественного колдуна, который перед смертью успел перенести свою душу в орудие убийства. Вилы долгое время находились в Вырае, напитались Силой, а колдун забыл, кем был раньше, и теперь лишь жаждет крови».
Ещё домовые одарили Славку — сегодня утром парень проснулся и увидел возле кровати топор, который раньше стоял возле печки — мать им колола дрова на щепки. Правда, Коваль орудие труда не сразу узнал — на обухе и лезвии
Парень был в восторге — при каждом взмахе топора руны вспыхивали, словно лампочки. Коваль ощущал себя настоящим воином.
Сейчас Славка выписывал топориком всевозможные вензеля, подпрыгивал, подбрасывал оружие, ловил и вновь подбрасывал. Тренировался.
Олег смотрел на заигрывания с топором довольно равнодушно. Он вообще сегодня был на редкость задумчив. Участковый пришёл в гражданской одежде, и по его лицу стало понятно, что помощи от официальных властей ждать не стоит. Коваль, в конце концов, прекратил скакать и присел на песок рядом с Олегом Александровичем.
— Что, не получилось?
Участковый махнул рукой:
— Владимир Казимирович, начальник штаба, отнёсся к информации вполне серьёзно. У них, оказывается, даже наработки какие-то есть — русские помогли. Экспериментальная модель оружия имеется. Правда, я не знаю, что и где именно — уровень допуска не тот. Пилипенко сходу понял масштаб предполагаемых событий и отправил запрос на проведение спецоперации начальству. И всё на этом.
Слава понял, что участковый действительно очень расстроен — тот сейчас выложил молодому парню сведения, которые явно не имел права разглашать.
— В смысле — они там в Минске, не поверили, что ли?
Инспектор горько улыбнулся и покачал головой:
— Поверили. Они ещё три дня назад закрыли въезд всем иностранным журналистам, военных прислали, думаю, ты их видел. Но главное в таком деле — согласование, конечно же. На всех уровнях. Не знаю — то ли по инерции так тормозят, то ли не хотят терять лицо перед иностранными наблюдателями… То ли сидя там, в своих далёких и уютных кабинетах, не понимают, насколько всё серьёзно.
Коваль присвистнул. Через неделю от человечества рожки да ножки останутся.
— Значит, надежда только на нас?
Олег посмотрел на грузную Николаевну, интеллигентного Максима и девчонку с шальным взглядом.
— Эх, парень. Попали мы, как кур во щи. — Участковый снова махнул рукой и задумчиво уставился на реку.
Славка помолчал, а потом сказал:
— Спасибо вам, Олег Александрович. И за то, что не выдали нас, особенно Маньку, когда рапорт о Марушкиной писали. И сейчас вот — могли ведь приказ не нарушать и просто не вмешиваться.
— Иди ты… топором махай. Не лезь в душу, — буркнул Олег, но по посветлевшему взгляду стало ясно, что «спасибо» пришлось кстати.
— Восход Луны через пятнадцать минут. — Сообщил Бондаренко.
Олег достал из кобуры пистолет, похлопал себя по карманам — запасные обоймы были на месте.
Марина в очередной раз прошлась вдоль рисунков, проверяя, всё ли в порядке.
Николаевна шептать стала гораздо быстрей.
— У нас гости. Неужели согласовали?! — Радостно удивился Слава.
— Коваль, ты топором не свети — он у тебя, как новогодняя ёлка. Ещё конфискуют, — вполголоса проговорил Буревич. Сам он не спешил радоваться — не верилось, что всё могло решиться так быстро. А вот остановить инициативу местных вполне могли.