Высадка. Стужа
Шрифт:
Ощущенiе холода пронзаетъ до самыхъ костей, и я не могу не задаться вопросомъ: а правда ли я зд?сь? Можетъ быть, это всего лишь сонъ, и я скоро проснусь въ своей теплой постели? Но н?тъ, всё такъ жизненно. Эт? ледяныя ст?ны, эти безжизненные лица, эта тишина, оглушающая, пугающая. Я, какъ истинный бунтарь, не могу оставаться въ стороне. Въ то темное и холодное зимнее утро я проснулся вовсе не в своей комнат?. Но объ этомъ, пожалуй, посл?.
И вотъ, подъ натискомъ моего внутренняго напора, я р?шаю написать это письмо — мой маленькiй островокъ свободы въ мор? безысходности.
Я пишу письмо, словно пропов?дникъ, пытающiйся передать свое посланiе черезъ слова. Улыбки и благодарные взгляды — это мой сокровенный источникъ радости. Хоть на время, хоть на мгновенiе я ощущаю, что не одинокъ въ своей борьб?, что кто-то другой разд?ляетъ мои стремленiя. Если осмотреться, видно, что всё вокругъ покрыто плотнымъ слоемъ сн?га.
Но, братцы и сестры, не всё такъ просто. Не всё вамъ достается такъ легко. В?дь есть и т?, кто мн? не просто не помогаетъ, а противод?йствуетъ. Они смотрятъ на меня свысока, съ презр?нiемъ, словно я ничтожество, несущее свою правду въ безнадежный мiръ. Что я им?ю противъ нихъ? Ничего, я просто хочу, чтобъ они услышали, чтобъ они почувствовали то же, что и я — этотъ огонь внутри, который не даетъ покоя. Обнаруживъ, что есть м?сто, гд? ледъ съ отверстiями водъ тоньше и слаб?е, мы начали рыть туннель, над?ясь найти тропу въ бол?е теплое м?сто. Тщетно.
Ха, да кто я такой, чтобъ судить? Новая глава въ моей жизни начинается съ осознанiя, что я не долженъ судить мiръ. Судьбы другихъ — это их собственное д?ло, и я не им?ю права навязывать свою точку зр?нiя. Вм?сто этого я р?шаю фокусироваться на своей собственной борьб? и на томъ, какъ могу быть полезнымъ окружающимъ меня людямъ. Когда вокругъ ледъ, деревья, усталые люди, значенiе рецептуръ блюдъ обезц?нивается. Дни превратились въ нед?ли, а нед?ли — въ м?сяцы. Но мы не сдавались. Выжить въ такихъ условiяхъ непросто. Женщины научили меня, какъ охотиться и ловить животныхъ, чтобъ добыть пищу. Мы строили укрытiя, чтобъ защититься от суроваго холода.
Я изб?гаю паденiя въ яму само?дства и стараюсь оставаться открытымъ для разныхъ точекъ зр?нiя. В?дь именно из этого разнообразiя мн?нiй возникаютъ идеи и открытiя. Стремленiе къ приключенiямъ, поб?дитъ вс? трудности, даже засн?женные холмы и ледяныя преграды.
Чувство внутренняго огня не д?лаетъ меня выдающимся. Я буду искать своихъ соратниковъ и единомышленниковъ, чтобъ вм?ст? двигаться впередъ. Даже въ томъ случае, если они живутъ значительно позже меня.
Но я не сдаюсь. Я продолжаю бороться, пишу это письмо, словно мой посл?днiй руб?жъ сопротивленiя. И пусть это не бенефисъ, а скор?е испов?дь безумца, но я не могу молчать'.
Прочитав, я несколько минут молчал. Захлестнула какая-то апатия. Это же, получается, вовсе не три года длится. И не пять, если верить байкам Кассандры об умирающих людях, построивших первые избы в Городе. Я ведь дотошный. Однажды удалось вывести её на разговор. В сердцах мэр призналась, что успела познакомиться с теми, кто жил в поселении на момент высадки самой
Это письмо написано лет сто назад! Или больше. Я ещё раз с отвращением посмотрел на впечатливший меня носитель информации.
Письмо забрызгано чем-то похожим на гной и кровь, определить точнее не берусь. Наверняка от зомби осталось. Бумага, на которой оно написано, толстая и грубая. Она казалась старой и пожелтевшей, словно пребывала в пыльных подвалах веками. Её поверхность выглядела так, будто её не раз мяли.
Чернила, которые использовались для написания письма, были тёмно-фиолетового цвета и имели густую консистенцию. Текст размазан, что свидетельствует о том, что письмо написано в спешке. Буквы заострённые и вытянутые, будто пытались проникнуть сквозь бумагу, чтобы передать своё отчаяние.
В тексте множество помарок и исправлений. Перечёркнутые фразы намекали на то, что кто-то постоянно пытался выразить свои мысли более точно. Это письмо несло с собой предупреждение адресатам о том, что мир, в котором жил автор, изменился.
— Прикольно? — нарушил тишину Греховод.
— Ты понимаешь, что вообще это значит? — тихо спросил я.
— Не совсем. Я тут недавно. Обучаюсь экстерном.
— Людей сюда отправляют уже целый век. Я сначала считал, что это пространственные дыры из-за того, что учёные с чем-то напортачили. Но теперь картина совсем другая. Это какой-то эксперимент. На Карфаген привозят и бросают выживать. Наверняка за нами смотрят. Тут не природа виновата. Мы — подопытные приматы!
— Не кипешуй ты так. Ну, телепортировали нас на другую планету. Надо выбираться. Теперь ты знаешь больше, ха-ха. Погнали, разденем зомбяру. Заодно, может, ещё чего пронюхаем. Оптимизма добавь, брателла. Стакан наполовину полон пивом!
Как он не теряет такой настрой? Или бравирует? Слишком молодой, не чувствует опасности? Мне нечего возразить.
Мы отправились на указанное Греховодом место. Сейчас он меня там пристрелит, а сам вернётся жить в доме припеваючи.
— А ты кем работал на Земле? — я спросил только ради того, чтобы разбавить гнетущую обстановку.
— Воровал, — спокойно ответил Греховод. — Потом обнёс кого не надо, меня чуть не грохнули. Бог спас, поэтому теперь в завязке с криминалом.
Ох, повезло же мне. Я аж содрогнулся. Почему сюда не отправили молчаливого физика-ядерщика с монтировкой в руке?
Зомби лежал на месте. Джемпер с узором в виде оленя, поверх какая-то несуразная жилетка с двумя пуговицами. Верхней одежды на нём не было. Джинсы клёш. Массивные ботинки красного цвета. Какой-то неформал, что ли? Откуда у него письмо из позапрошлого века?
Глава IV
Статья 245 Уголовного кодекса Российской Федерации. «Жестокое обращение с животными»
Глава IV . Статья 245 Уголовного кодекса Российской Федерации. «Жестокое обращение с животными»
— Если судить по одежде, я определённо не скажу, что этот человек жил в девятнадцатом веке. Тем более, вряд ли бы за столько лет от трупа что-нибудь осталось, — сказал я вслух очевидные вещи, чтобы разбавить тягостную атмосферу.
— Не судите, да не судимы будете, — многозначительно произнёс Греховод. — Когда бы он ни умер, это был человек. Если по-правильному, то похоронить его надо. По-людски поступить. Не веди себя как в кино, шевелись! Пока ещё какой обитатель леса не припёрся поглазеть.