Выше только любовь
Шрифт:
– Не уверена насчет благородного. Возможно, это огромная ошибка. Большая часть моих сокурсников продолжат учебу, чтобы стать менеджерами хедж-фондов [14] или постараться пробиться в большие корпорации. – Она скривилась. – Симуляции и так близки к этому.
– Симуляции?
– Мы используем финансовые данные и нынешние экономические тренды, чтобы создать портфолио для воображаемых инвесторов. За семестр нужно показать прибыль и потери, подсчитать заработок, дивиденды и все остальное. Мне поручили большую
14
Хедж-фонд – инвестиционный фонд, ориентированный на максимизацию доходности при заданном риске или минимизацию рисков для заданной доходности.
– «Эллис-Интел», – нахмурился Джулиан. – Кажется, Дэвид инвестировал в них от моего имени. Насколько они плохи?
– Ну, прямо сейчас у них проблемы из-за нарушений прав рабочих за океаном. Они чуть ли не собственноручно испортили реку в Венесуэле, и теперь ходят слухи, что станут партнерами какой-то крупной гидравлической компании из Оклахомы. – Она подождала, пока официант уберет тарелки из-под закусок. – С другой стороны, они зарабатывают деньги на дольщиках так, словно печатают их. Ты можешь потерять большую сумму, если решишь продать акции.
– Но, видимо, оно того стоит.
Натали начала отвечать, но тут в кармане Джулиана зазвонил телефон. Она поняла, что никогда раньше не видела, чтобы молодой человек отвечал на звонки.
– Прости, – произнес он и нажал кнопку, чтобы выключить звук. – Это, кстати, был Дэвид.
– А вдруг это важно?
– Он может оставить сообщение.
Официант вернулся с основными блюдами, и у Натали закружилась голова при виде потрясающего куска рыбы на тарелке.
– Я не ела палтуса с самой Мексики.
Джулиан вскинул бровь.
– Ты ведь говорила, что не путешествовала.
Натали слабо улыбнулась. Она не собиралась упоминать Мексику, слова сами сорвались с губ.
– Это было давно. Уже семь лет прошло. Пуэрто Валларта.
– С родителями? – мягко поинтересовался он.
– Да. – Она опустила взгляд на тарелку, охваченная воспоминаниями. – Мне было шестнадцать. Папа разрешил сделать глоток своей маргариты, который в итоге превратился в «много маргариты», и потом я помню только, как каталась под столом и смеялась как сумасшедшая. А мама разозлилась. Она кричала на отца все мое первое похмелье. – Натали улыбнулась, а потом подняла взгляд и увидела, с какой нежностью Джулиан смотрит на нее. – Ну, как-то так, – продолжила она. – Выглядит потрясающе. Начнем?
– Да, но у меня остался еще один вопрос.
Девушка скрутила салфетку на коленях, готовясь. Очевидно, она выпила слишком много вина и потому так много говорит о родителях.
– Что такое?
– Почему бухгалтерское дело?
Натали заморгала.
– Что? Ты имеешь в виду, почему я выбрала нечто столь скучное?
– Нет, – возразил он. – Почему ты выбрала нечто настолько сложное и точное, когда сама такая живая и яркая?
От
– Я… я не…
– Да, ты такая. – Парень смотрел на нее так, что она рассказала бы ему обо всем на свете.
– Это безопасное дело, – пояснила она, снова обретя дар речи. – Цифры не меняются. В смысле их можно переставлять, ими можно манипулировать, но четыре плюс четыре всегда будет восемь. Понимаешь? Они лишены эмоций. После того как мои родители… ну, книги дают мне нужные эмоции. А профессию хочется такую, которая никогда не будет напоминать мне о том, что я не желаю вспоминать. – Она тяжело вздохнула. – В общем, таков длинный ответ. А короткий: мне это нравится. Вот так.
Улыбка Джулиана была грустной, теплой и яркой одновременно. Он поднял бокал с вином.
– За социально направленные некоммерческие организации, которым однажды повезет, когда месяцев через шесть ты войдешь в их двери.
Натали тоже подняла бокал, пытаясь найти подходящий тост для него. Однако не смогла придумать ничего, помимо того, что Джулиан невероятно красив. Хотя и об этом ей удалось умолчать.
Обед был превосходным, вино идеальным, а беседа перепрыгивала с одной простой темы на другую. После десерта Натали испытывала легкое опьянение и, прежде чем успела отговорить себя, запустила руку в сумочку.
– Счастливого Рождества, – сказала она. Кажется, Джулиана этот жест по-настоящему тронул. Он развернул открытку, и у нее свело желудок. – Сначала открой тот, что побольше, – посоветовала она, надеясь отвлечь его и всем сердцем жалея, что написала «с любовью, Натали» вместо «счастливого Рождества». Только вот уже было слишком поздно. Джулиан улыбнулся, читая надпись, и она сделала большой глоток воды.
Он открыл первый подарок и внимательно рассмотрел тетради.
– Я как раз думал, что мне не хватает парочки. Спасибо.
– Э, конечно, – промямлила она, наблюдая, как молодой человек открывает старинную перьевую ручку. Сердце билось уже где-то в горле.
Джулиан никак не прокомментировал, но осмотрел ее со всех сторон. Теплое дерево блестело, а оловянный кончик с изящными узорами в стиле ар-деко искрился на свету.
Натали прочистила горло.
– Продавец утверждал, будто она когда-то принадлежала Джону Стейнбеку, но я не уверена, что это правда.
– Красивая вещь, – произнес Джулиан. Его глаза в полумраке походили на синий бархат. – Она идеальна. Спасибо еще раз.
Натали с облегчением вздохнула, но уже через секунду ахнула, когда из кармана куртки он достал плоскую прямоугольную коробочку и молча протянул ей.
– Как будто этого недостаточно? – Она обвела рукой ресторан.
– Это нужно открыть.
Натали быстро схватила подарок, чтобы парень не заметил, как у нее дрожат руки. Аккуратно развернув обертку, она открыла коробочку. На черном бархате лежал небольшой мозаичный кулон. Ива из бледного нефрита раскачивалась над озером из ляписа лазури, а перламутр и гранат украшали края. Цепочка оказалась длинной и золотой. Из настоящего золота.